Чи є майбутнє в останньої сотні українських банків. Експертна дискусія | VoxUkraine

Чи є майбутнє в останньої сотні українських банків. Експертна дискусія

1 Грудня 2016
FacebookTwitterTelegram
1839

Інфляція, поновлення кредитування, фінансова стабільність, валютна лібералізація: які ще виклики стоять перед фінансовою системою України у 2017 році? На прес-конференції, яка пройшла в УКМЦ 28 листопада, про це дискутували Тимофій Милованов – почесний президент Київської школи економіки, Марія Репко – заступник директора Центру економічної стратегії, Віталій Шапран – член Українського товариства фінансових аналітиків, головний фінансовий аналітик РА «Експерт-Рейтинг», а також Юрій Прозоров – президент Українського товариства фінансових аналітиків. VoxUkraine обрав найбільш цікаві частини дискусії.

tm

Тимофій Милованов,
почесний президент Київської школи економіки

Дякую, колеги, що ви прийшли. Ми спробуємо подискувати про те, які є виклики перед фінансовою системою сьогодні в Україні і яким чином можна їх вирішити. У мене академічний погляд, і мене більш за все турбують три такі проблеми.

У нас була велика інфляція, у нас була велика девальвація, і в нас була достатньо проблематична ситуація з банками. Половина банків за останні 2,5 року зникла з ринку. У портфелях банків, що залишились, NPL – non-perfoming loans (проблемні кредити) досягають 50% чи, можливо, навіть більше. Припустимо, що Україна знов зіштовхнеться із зовнішнім чи якимось іншим шоком – почнеться, наприклад, якийсь тиск Росії під Дебальцевим чи в іншому місті. Сьогодні фінансова й банківська системи України вже перейшли ту межу, після якої можна сказати: «Якщо зараз буде ще один шок – чи дійсно ми вистоїмо? Чи ми втратимо ще 50 чи більше відсотків банків? І що можна зробити, щоб цього не допустити, які є шляхи?»

Друге питання пов’язане з банківською системою – це інфляція, це стабільність гривні, обмінний курс і накопичення резервів. Якщо відбудеться інший шок, чи сьогодні в нас є достатньо стабільності для того, щоб пережити його? І яким чином ми можемо її забезпечити?

І третє питання – кредитування економіки. Кого і як банки мають кредитувати: великий бізнес, середній бізнес, малий бізнес? Чи сьогодні є банки, які можуть кредитувати, кого і на яких умовах?

Я б хотів ці питання поставити до дискусії.

21

Марія Репко,
заступник директора Центру економічної стратегії

Щодо готовності банківської системи до шоків

Як фінансовий аналітик, який працював на ринках капіталу більше, ніж 10 років, можу зазначити: нормальний спосіб вирішити питання таких операційних ризиків – це диверсифікація. Якщо інвестор, у даному випадку банк, тримає всі яйця в одній корзині, вкладає гроші тільки в одну або галузь, або підприємство, або (в нашому випадку) країну, – у нього є ці ризики. Наша банківська система працює таким чином, що тільки іноземні банки, які мають материнські структури за кордоном, більш-менш убезпечені від цього українського операційного ризику. Ті банки, що працюють виключно в Україні, що не належать до великих банківських груп, саме в них і є ця проблема: їхні активи сконцентровані тільки в Україні, і з операційними ризиками – як-то конфлікт з Росією – вони нічого не зможуть зробити. Тільки якщо буде диверсифікація активів, а це значить, що наші банки стануть регіональними банками, які матимуть активи в інших країнах, наприклад Грузії, Молдові чи країнах Прибалтики. Тоді в них буде якийсь запас міцності.

Я думаю, що зараз вважати власний капітал банку запасом міцності не можна, тому що банк не спроможний накопичити капіталу на половину своїх активів – це буде просто недоцільно. Він не буде працювати, це не є його базовою бізнес-моделлю. Тому тут відповідь – тільки диверсифікація. Але чи можлива вона в поточних умовах – я не знаю. Це питання, я думаю, більш довгострокове.

Щодо інфляції і девальвації

Моя основна думка – будь-що треба зберігати політику гнучкого курсу. Те, що в нас багато років фіксувався курс, а потім він просто обвалювався і це спричиняло шокову кризу, – це саме політика фіксованого валютного курсу, яка обумовлювала спотворення в рахунку торгового і платіжного балансу. Тобто якщо до 2008 року фінансувався дефіцит торгового балансу через зовнішні запозичення приватного сектору і все було більш-менш збалансовано, то після кризи цей дефіцит торгового балансу через стабільну гривню та через те, що економіка не могла розвиватися, фінансувався вже за рахунок державних запозичень. Уже держава накопичувала зовнішній валютний борг, за яким ми зараз платимо приблизно 5% ВВП. І також частина фінансувалася через спалювання валютних резервів. Це була ціна фіксації гривні: це стагнація власного виробництва, це трата валютних резервів, це величезне нарощування державного боргу.

Нам ні в якому разі не можна повертатися до політики фіксованого курсу. Це одна з найголовніших небезпек для країни. Ми бачимо зростання популізму зараз: через людей, які вимагають кредити по 8 чи ще якісь такі речі. Ми бачимо, що до них прислуховуються, наприклад, через прийняття закону про Банк «Михайлівський», ще якісь популістські закони.

Емісійне прискорення економіки

Інша небезпека – це безконтрольний друк грошей. Наразі існують декілька поглядів. Є ідеї друкувати гроші для того, щоб підтримувати вітчизняних виробників, давати якісь пільгові кредити для підтримки національної економіки. Тут ми просто будемо бачити, по-перше, збільшення гривневої готівкової маси, яке транслюватиметься на валютний ринок, тому що у виробництво зараз інвестувати бізнес не поспішає, і ті гроші, які будуть направлені нібито на підтримку вітчизняного виробника, ризикують опинитися на валютному ринку. Це спричинить девальвацію та інфляцію.

Чи зможе така емісія призвести до економічного зростання – особисто для мене це велике питання. Думаю, що навряд чи.

Ми бачимо статистку по інвестиціях – у реальний сектор економіки майже ніхто не інвестує. Люди зараз не бачать майбутнього для свого бізнесу в Україні, вони бачать дуже багато ризиків, пов’язаних з купою факторів – починаючи із судової системи, війни з Росією і закінчуючи складним адмініструванням податків та системою валютного контролю. Треба усвідомити, що простим друком грошей проблеми, через які люди не інвестують, не вирішаться.

 Ми проводили опитування приблизно серед 200 реальних іноземних інвесторів. Вони мають такі основні застереження:

  • щодо судової системи;
  • щодо війни з Росією;
  • щодо адміністрування податків та дій податкової інспекції, СБУ тощо;
  • щодо валютного контролю.

Це основні речі, які заважають людям інвестувати. Це не є відсоткова ставка чи доступність кредитів. Це є оці чотири речі. Якщо ці чотири речі не будуть вирішені системно, то будь-яке вливання грошей в економіку, особливо безконтрольне, особливо з дискреційними якимось, корупційними повноваженнями, які буде мати певний чиновник, який вирішуватиме, кому саме направити цей кредит, – це матиме радше негативні наслідки, ніж позитивні.

Про валютну лібералізацію

Два роки ми говоримо вже про валютну лібералізацію. За цей час люди почали лібералізуватися фізично – вони їдуть за кордон.

Одну з головних проблем сформулював ще Пол Кругман (американський економіст, лауреат Нобелівської премії): валютні обмеження не мають заміщати собою реформу. Вони не мають підтримувати переоцінену національну валюту, вони не мають бути чимось постійним. Це інструмент захисту від шоків, короткостроковий інструмент.

У нас уже два роки триває дія цього короткострокового інструмента. Людям не можна інвестувати за кордон, банкам, підприємствам не можна хеджувати свій валютний ризик – і це створює величезні проблеми. І валютний контроль посідає п’яте місце серед чинників цього опитування – чого люди не інвестують в Україну.

Може здатися, що це дуже специфічна й галузева річ – але ні, це впливає на діяльність кожного. Звичайні люди можуть вкладати кошти або в нерухомість (якщо коштів достатньо), або в український банк. Все. Ще варіант – під подушку в доларах, як це, власне, і робиться. Тому ці валютні обмеження впливають на розвиток економіки дуже багатьма шляхами, і дуже важливо їх знімати.

31

Віталій Шапран,
член Українського товариства фінансових аналітиків, головний фінансовий аналітик РА «Експерт-Рейтинг»

Начну с того, что у нас все-таки есть определенные достижения в этом году. Можно говорить о том, что у нас достигнута достаточно неплохая макростабильность, создана среда для восстановления экономики, инфляция на уровне 12%, девальвация, точнее – рост курса доллара в этом году не превысит 10–12%. Это неплохие показатели, учитывая то состояние, в котором находится банковский сектор и реальный сектор экономики.

Второе достижение – Национальному банку в этом году удалось добиться ситуации, когда у нас банковская система все еще находится в состоянии избыточной ликвидности, и одновременно мы видим яркое снижение ставок. Я напомню, что в 2016 году по состоянию на сегодня Национальный банк семь раз снижал учетную ставку, сейчас – с 22 до 14%. Если брать конкретные цифры, то на 1 октября у нас мгновенная ликвидность превышала минимально установленные значения в три раза, текущая ликвидность – в 2,2 раза. Краткосрочная ликвидность банковской системы в среднем по системе была в 1,5 раза выше нормативов.

Это хорошие показатели. Плюс основной в том, что три месяца подряд мы видим снижение М4 – это мгновенная ликвидность. Видим, что она снизилась с начала года с 80 до 60%, т.е. на 20 процентных пунктов. Это существенное снижение.

Факты таковы, что сегодня процентные ставки по депозитам упали в среднем с начала года с 21% годовых до 17% в среднем. Ставки по депозитам в долларах США снизились с 7,5 до 5,2% примерно. То есть это те определенные результаты, которые указывают на то, что те монетарные рецепты, которые в нас заложили наши западные партнеры, – они для нас работают, но работают не сильнее, чем хотелось бы.

Банковское кредитование

На начало года брутто-портфель платежеспособных украинских банков мы оценивали в сумме 994 млрд грн. Это портфель с учетом резервов. На 1 октября он составляет около 995 млрд.

Казалось бы, мы топчемся на месте, но это не совсем так, если разложить по валютам и посмотреть, что с рынка ушел ряд банков. Статистика III квартала показывает, что постепенно возрождается кредитование и активность в банковском секторе, прежде всего по банкам с иностранным капиталом, начинает расти доля сегмента кредитов в активах. Это позитивный сигнал. И в принципе, именно те банки, которые имеют здоровую рыночную бизнес-модель, – это французские банки, австрийские банки, они первые чувствуют позитивные сдвиги.

Я далек от оптимизма, что у нас кредитование сильно восстановится к концу года или в I квартале 2017-го: эти процессы совсем небыстрые. Процессы замедляются тем, что сейчас банковская система состоит из двух подсистем – «иностранцы» и государственные банки с одной стороны, с другой – частные банки с украинским капиталом, многие из которых до сих пор позволяют себе привлекать ресурсы под 22 или даже 25% годовых.

Говорить, что кризис в банковском секторе закончился, еще рано, но определенные следы позитивных сдвигов существуют. Сократилось количество убыточных банков, правда, незначительно – с 40 до 35. Появился интерес банков в кредитовании населения. Это один из косвенных признаков, которые показывают, что кредитование имеет определенные перспективы.

Риски системы

Что касается рисков, которые стоят перед системой, – я считаю, что Национальный банк слишком резко снижает учетную ставку, слишком быстро либерализует и смягчает монетарную политику. Риски, стоящие перед экономикой, достаточно большие. У нас маленькая, открытая экономика с большой зависимостью от внешних рынков: от цен на зерно, на черные металлы, на железорудное сырье.

Второй момент – мы зависимы, так же, как и все развивающиеся рынки, от движения процентных ставок. Есть вероятность повышения процентной ставки Федерального резерва, и она повлияет одинаково негативно как на Пакистан и Индию, так и на Украину. Это такой трансграничный риск, который нужно учитывать. Плюс форс-мажорные обстоятельства, связанные со сменой власти в США. Плюс слишком длительные перерывы в сотрудничестве с нашими международными партнерами, в частности с МВФ, и отставание от графика.

Нужно учитывать, что все эти риски усугубляются рисками военно-политического характера, потому что, так или иначе, инвесторы, вкладчики и те лица, которые принимают в стране экономические решения, влияющие на ее экономику, – они тоже смотрят, слушают и ждут новостей с фронта.

Противостоять этим рискам можно, конечно. Властям нужно более аккуратно относиться к смягчению монетарной политики. Необходимо понимать, что существенное снижение ставок по кредитам – это хорошо для экономики, но в то же время не совсем хорошо для банков, у которых, как упомянул в начале нашей дискуссии Тимофей, доля проблемных кредитов достигла 50%, а я бы сказал, что уже больше.

Когда к нам приезжают наши западные коллеги, у них, конечно, шок от нашей статистики: «Как вообще может работать банк, если у него 75% кредитов относятся к “плохим”?». Мы начинаем объяснять, что на самом деле система работает, те, у кого 30–50% проблем в портфеле, даже умудряются зарабатывать и быть операционно доходными. Почему? Потому что очень высокие процентные ставки. И действительно, эффективная процентная ставка по портфелю потребительских кредитов может доходить до 100–120% годовых, и если вы даже половину портфеля в конце года списываете, то доходность полностью покрывает этот объем.

Что касается кредитования бизнеса, где ставки гораздо скромнее и начинаются в гривне от 18% годовых, – нужно относиться к нему более осторожно и аккуратно, потому что те цифры, которые называют по чистому процентному доходу и по сокращению числа убыточных банков в системе, показывают, что банкам только в III квартале дали возможность зарабатывать – и это еще не все почувствовали.

41

Юрій Прозоров,
президент Українського товариства фінансових аналітиків

Не совсем соглашусь с Тимофеем Миловановым в том, что «военные» проблемы могут быть основными в следующем году. Банки несколько адаптировались уже к этой ситуации.

Я вижу риски несколько в ином плане. Главный риск – внутрисистемный. Система реформируется уже третий год: сначала она очищалась, потом зачищалась, в последнее время расчищается под новых игроков, которые зайдут в следующем или 2018 году. Поэтому риск, который я вижу, – кто останется на рынке и насколько они будут готовы кредитовать тот рост, который будет.

Инфляцию я ожидаю, и наши расчеты показывают, что она войдет в тот рэндж, который поставил НБУ. Невзирая на то что я многолетний критик таргетирования инфляции, де-факто, как и показало последнее заседание Совета НБУ, претензий по выполнению текущего мандата НБУ «таргетирование инфляции – ценовая стабильность» за последние 9 месяцев быть не может. Он выполняется. Вопрос по 2015 году – правильно проводилась политика или неправильно. Я думаю, это еще будет предметом экспертных – и не только экспертных – разбирательств.

Про Приват и Ощадбанк

Я вижу третий основной внутрисистемный риск – это возможная национализация банка №1 в 2017 году, о которой говорят все аналитики. Котировки еврооблигаций дают не очень позитивные сигналы.

Еще один риск, который я вижу, – это приватизация Ощадбанка, о которой бравурно и в последнее время очень явно, с привлечением ЕБРР, говорится, как о чуть ли не свершившемся факте. Хотя надо помнить, что Ощадбанк Украины имеет внебалансовые многомиллиардные обязательства перед десятками миллионов украинцев. Их никто с Ощадбанка не снял. Многие в 1991 году утратили эти сбережения, но никто еще никаким ни указом, ни законом с Ощадбанка Украины эти забалансовые обязательства не снял. Поэтому вопрос: при приватизации пакета акций Ощадбанка Украины возьмет ли новый иностранный инвестор на себя эти обязательства в той пропорциональной мере, в которой он должен отвечать? Точно так же висит неотработанная до конца тема о задолженности перед украинскими эмитентами и предприятиями Внешэкономбанка СССР, чьим правопреемником является ВЕП РФ, а соответственно, и ПИБ здесь.

Основной риск, который не внутрибанковский, – возможно принятие популистских в настоящем понимании слова законопроектов. Например, законопроект «Оппоблока» о том, чтобы гарантии депозитов увеличить с 200 000 до 1 000 000 грн. Это много. Наши расчеты показывают, что необходимо увеличить до 500 000. Соответственно, есть очень сильно популистские законопроекты, которые, возможно, будут приняты в следующем году. В том числе и по расширению тех требований, которые будут возложены на Совет НБУ как орган по рассмотрению жалоб в банковской системе и принятию экспертных решений. Я это тоже не поддерживаю.

Про независимость НБУ

Если не будут приняты законопроекты № 5257 и 5256 по ренационализации НБУ и развороту его от вещи в себе и исполнения только внешнего мандата к внутреннему мандату – борьбе с безработицей  и экономическому росту, если мы не изменим мандат Национального банка, то у нас будет стагнирующий боковой тренд, практически несущественный рост. Профессор Сергей Гуриев на прошлой неделе говорил, что 2% роста для Украины будет сверхуспешный вариант, а нам необходимо 8-10%.

Для этого необходимо как изменение функций НБУ, так и создание внутри банковской системы Украины структурных банков, которые не будут коммерческими: это Банк реконструкции и развития, это экспортно-кредитное агентство. Мы считаем, что их нужно будет запускать в 2018 году, а в 2017-м полностью подготовить аналог американской службы поддержки малого бизнеса, которая должна будет удешевлять с помощью госгарантий ресурсы для этого сегмента.

Про курс гривны

27,2 грн за доллар, которые заложены в бюджет, базируются на больших успехах приватизации. Мы уже три года этих успехов ждем. Их нет. Говорить о том, будут ли они в следующем году, –  это тоже сценарий достаточно средний по вероятности.

По привлечению траншей недостаточно хорошо работают как Минфин, НБУ, так и в целом Кабмин. То есть нам рассказывали, что будет 15–17 млрд долларов плюс план Маршалла, о котором мы почему-то 1,5 года уже перестали говорить, но который тоже был обещан на официальном уровне. И теперь если макрофинансовая помощь в 600 млн – то это максимум, который мы можем получить от ЕС.

tm

Тимофій Милованов,
почесний президент Київської школи економіки

Мне очень приятно, что у нас достаточно разные позиции, и, несмотря на это, в каких-то важных вещах мы полностью соглашаемся.

 Я ближе к рыночным позициям, но в то же время я жил долгое время в США, где огромное количество агрессивной поддержки стратегических направлений. Я не против того, чтобы в Украине поддерживали какие-то приоритетные отрасли, но я против того, чтобы некомпетентные люди выбирали, какую индустрию, какую компанию поддерживать.

Я согласен, что экономику надо запускать. Но я все же хочу поговорить не о протекционизме, а о банках. Недавно был на встрече банкиров, они говорят: «У нас есть ликвидность, но вкладывать нам некуда». Это не совсем правда. Есть огромное количество малого и среднего бизнеса. Но этот малый и средний бизнес отвернулся от банков, а банки – от него. Причина в том, что бизнес – серый.

 Иностранный банкир мне рассказывает, что они готовы кредитовать средний бизнес под 14%, но некого – весь бизнес на ФЛП. Для них это непонятно, за один день не создашь департаменты и отделы, которые будут гонять кредитные модели и разбираться в этом новом мелком, сложном и необычном бизнесе. Банкам проще вообще не давать.

То есть у нас стоит проблема построить финансовую систему, которая будет понимать экономику и уметь идентифицировать прибыльные продукты. Этого нет сегодня, потому что прибыльные продукты, с одной стороны, все серые, с другой – cами банкиры привыкли работать либо очень консервативно, либо со связанными лицами, когда они имеют инсайд. И это тоже проблема, которая не решается за день.

41

Юрій Прозоров,
президент Українського товариства фінансових аналітиків

Я тоже считаю, что нужен полный перезапуск. Та модель, которая существовала 25 лет, – бандитско-комсомольско-банковская – исчерпала себя.

Последний кризис имеет две составляющие. Первая – это девальвация. Я думаю, что ни одна банковская система развитой страны при такой девальвации и с такой глубокой долларизацией и разрешением валютного кредитования не устояла бы – рухнули бы все банки.

И второй момент – это то, что иностранные банки, которые пришли сюда в нулевые, не научили наши банки своей европейской финансовой культуре. Они, наоборот, как-то адаптировались к нашей ситуации. Оказалось, что тут можно просто сделать 20% годовых, а как говорил Карл Маркс – «нет преступления, на которое не пойдет капиталист за такой процент прибыли».

Необходимо, чтобы когда все будет закончено, глава НБУ, президент и премьер-министр вышли и сказали: «Все, с завтрашнего дня ни один банк не упадет». Тогда мы, возможно, выскочим из этой ямы дедоверизации. Сейчас вопрос нашей десуверенизации: мы сами украинскими силами не в состоянии нашу систему перезапустить. Поэтому в следующем году еще необходимо продолжать сотрудничество с МВФ. Иных альтернатив в военных условиях у нас пока нет. Но надо смотреть дальше. Что будет после нашей такой форс-мажорной ситуации? Как дальше мы будем развивать свою экономику, какие для этого институты надо построить?

31

Віталій Шапран,
член Українського товариства фінансових аналітиків, головний фінансовий аналітик РА «Експерт-Рейтинг»

В 2017 году нужно очень хорошо сделать ревизию, посмотреть банковский сектор с позиции его инвестпривлекательности. У нас ставки, наверное, самые большие не только в Европе, но на Евразийском континенте. Это играет на руку банковскому сектору с точки зрения инвестпривлекательности, но зарегулированность, некая стагнация в экономике плюс военные риски отпугивают иностранцев. Нужно добиваться, чтобы повторить ситуацию 2005–2006 годов, когда сюда заходили крупные игроки. Как только в наш банковский сектор зайдет первый крупный игрок из Европы или из США, можно говорить, что банковский кризис закончился.

21

Марія Репко,
заступник директора Центру економічної стратегії

О рынке капитала. Необходимо пользоваться мировым рынком, который уже развит, а не создавать свой маленький, закрытый, «жовто-блакитний» велосипед. Нужно брать чужое – хорошее и уже развитое, – и пользоваться. Мы не сможем этого сделать ни за 10 лет, ни за 20. Мы не сделаем Нью-Йоркскую и Лондонскую биржу. Все просто: берем – пользуемся.

По банкам то же самое: берем иностранные банки, открываем движение капитала, пользуемся этим.

По вливанию средств в экономику – надо учитывать, что напечатанная гривна уходит на валютный рынок, несмотря ни на какие ограничения. В экономику идет то, что хочет принять на себя экономика: те инвестиции, которые могут быть реализованы. Просто напечатанная гривна уходит на валютный рынок и снижает курс. Больше ничего не происходит.

Застереження

Автори не є співробітниками, не консультують, не володіють акціями та не отримують фінансування від жодної компанії чи організації, яка б мала користь від цієї статті, а також жодним чином з ними не пов’язаний