Как Covid-19 влияет на демократии? 4 совета для сохранения демократических традиций

COVID-19 подчеркивает запрос на разумные политики и заставляет переосмыслить важность локализации политики. Пандемия не будет иметь универсального влияния на демократии: в определенных контекстах, демократическая ответственность и подотчетность гражданам усилится, впрочем перед демократиями мира будут будут стоять и весомые вызовы.

В частности, демократии должны сосредоточиться на том, чтобы:

1. проводить разумную политику в отношении мер предосторожности и эффективно информировать граждан о своих политиках и действиях, помогающих достичь общих целей — уменьшения распространения вируса и разгрузки медицинской системы;
2. эффективно и креативно осмысливать имплементационные вызовы, не прибегая к злоупотреблению властью, включая недопущение полицейского произвола и посягательств на права человека;
3. не радикализировать политику во время кризиса, пытаясь привлечь к себе граждан с помощью лозунгов, разделяющих население по разным социально-экономическим и этническим показателям.
4. локализовать свою политику в отношении пандемии, применяя таргетированные меры, а также диверсифицируя подход к социальной помощи и помощи бизнесу, в зависимости от влияния пандемии на сектора и (микро)регионы.

В своей проникновенной статье господин Пасенюк ставит интересный вопрос: может ли пандемия Covid-19 способствовать созданию более сильных демократических институтов? Этот материал предоставляет аргументы в пользу того, что во время пандемии Covid-19 стала более очевидной потребность в производстве научно или эмпирически обоснованной политики. В результате увеличился запрос на экспертную политику. На основе этого, автор оптимистично утверждает, что Covid-19 побеждает популизм.

Хотя последнее утверждение может показаться преувеличением, особенно учитывая вероятность того, что президента Трампа переизберут на второй срок, есть веские основания считать, что пандемия Covid-19 подчеркнула необходимость доказательной политики и позволила гражданам оценить эффективность политических вмешательств правительств. В течение всей пандемии Covid-19 стала очевидной прямая взаимосвязь между политическими интервенциями и их влиянием на здравоохранение, экономическое восстановление, и благосостояние граждан.

При нормальных условиях электорат редко воспринимает государственную политику как однозначно хорошую или плохую. Политики направлены на различные группы интересов и основываются на определенных оценочных суждениях. Их можно оценивать по прямым и опосредованным результатам, но чаще всего эта оценка является субъективной. Обычно принятые политики трудно сравнить с их альтернативными вариантами (за исключением отдельных условий, когда правительство соглашается на проведение эксперимента для выяснения лучших опций политик). Например, в таких вопросах как то является ли система здравоохранения в стране государственной или частной, выделяет государство субсидии или нет, восприятие государственной политики как хорошей или плохой зависит от позиции человека. Каждая сторона имеет естественные предубеждения и предположения, которые обусловливают ее суждения. 

С реакцией на Covid-19 оценка политики выглядит иначе. В случае Covid-19 различные правительства имеют различные успехи в борьбе с кризисом и это постоянно отслеживается гражданами. Частично отличные успехи стран объясняются динамикой распространения. Страны, которые эпидемия охватила первыми, экспериментировали с различными подходами и, естественно, не смогли своевременно принять необходимые меры. Успешность реагирования на Covid-19 также зависит от того, какая в стране система здравоохранения, образования, распространения технологий, и от других факторов. Полный перечень факторов на их весомость еще должны проанализировать ученые. Однако уже сегодня мы очень четко видим, что граждане сравнивают свои правительства с правительствами других стран с точки зрения того, насколько хорошо правительства справляются с вызовами пандемии. В этом смысле пандемия активизирует прямую подотчетность правительств перед своими гражданами, стимулирует первых использовать советы экспертов, глубоко изучать актуальные вопросы и реагировать продуманной и симметричной политикой.

Несмотря на то, насколько оптимистичным выглядит влияние Covid-19 на демократическую ответственность в теории, на практике ситуация может выглядеть совсем иначе. Мы видим, что популизм часто распространяется в именно в кризисные времена, особенно когда люди чувствуют себя загнанными в тупик и сталкиваются с высокой неопределенностью. Примеров достаточно — от Венгрии, Греции, Нигерии до США. Конечно, мы можем акцентировать внимание на положительных тенденциях, которые возникли во времена пандемии, чтобы максимально подчеркнуть круг возможностей и усилить эти хорошие тренды. Собственно, сосредоточение внимания на потребности в экспертных советах и ​​большем понимании доказательной политики можно использовать, чтобы сформировать правильный нарратив вокруг реакции на Covid-19 и помочь правительствам извлечь уроки из этого бурного периода. Такое конструктивное мышление очень помогает осмыслить ситуацию, в которой мы все внезапно оказались.

Впрочем, честно говоря, практическая политика может быть гораздо более сложной. Covid-19 вряд ли одинаково повлияет на все регионы мира. Более вероятно, Covid-19 повлияет на демократию и институты разными – и часто противоположными – способами. Во многих странах Covid-19 ассоциируется с жестокостью полиции и злоупотреблением властью (см., например, Aljazeera 2020 и Guardian 2020). Многие правительства пытались быстро ввести ограничения, чтобы остановить распространение Covid-19 и эффективно прокоммуницировать свою политику, часто относясь к гражданам как к неразумным детям, которые не осознают собственных интересов и не беспокоятся о благополучии окружающих. Эти ошибки нелегко забыть. Скорее всего, государственным учреждениям их еще долго будут вспоминать. Столкнувшись с абсурдной правительственной политикой (или плохо понятной, плохо прокоммуницированной, или чрезмерно жесткой), граждане будут менее склонны следовать советам своих правительств и / или будут более склонны поставить те ограничения, которые не понимают или в которые не верят. Это, вероятно, усилит так называемые проблемы внедрения, особенно когда вертикаль политики и так слаба, а центральные органы власти пытаются продвигать свою политику на местах.

Демократические ценности также могут быть под ударом в результате чрезвычайных ситуаций, к которым, безусловно, относится и Covid-19. В типичной ситуации правительства увеличивают контроль над своими гражданами. Это вполне нормально, учитывая, что защита граждан является основной целью любого государства. Однако это часто переходит в крайности, и мы видим случаи чрезмерной централизации и, возможно, злоупотребление властью. В таких случаях граждане могут воспринимать действия правительства как посягательство на права человека и гражданские свободы. Глядя на недавнюю политическую историю, примером этого может быть Закон о патриотах, который был введен после 11 сентября в США. Этот законодательный акт усилил государственный надзор, а также разрешил правительству требовать личные записи от третьих лиц, что оправдывается как часть антитеррористической программы (Американский союз гражданской свободы, 2020). Политическая история знает много других примеров подобных тенденций к ограничению прав человека в средне- и долгосрочной перспективе в условиях чрезвычайных ситуаций. В случае мер, связанных с Covid-19, это можно увидеть в обсуждении роли приложений для отслеживания социальных взаимодействий для контроля за распространением вируса (Reuters 2020). 

Еще одна опасность, которая возникает в результате Covid-19, это радикализация политического пространства. Логику этого процесса иллюстрирует явление «этнической перекупки», которое часто встречается в научной литературе об этнических партиях. Этнические перекупки – это ситуация, когда этнические партии выступают перед своей группой электората с эксклюзивными политическими платформами, и со временем стремятся радикализировать свои политические лозунги, чтобы привлечь на свою сторону больше избирателей (Горовиц 1985). Примерами могут быть моноэтнические партии, которые начинают с определения приоритетности политических интересов определенного этноса и со временем увеличивают свои политические обещания, чтобы достичь большей лояльности электората. Это часто заставляет моноэтнические партии выдвигать эксклюзивные претензии (как правило, для того, чтобы решить вопрос недоверия и / или усталости своего электората).

Один из самых радикальных исторических примеров этого феномена – нацистская партия, которая постепенно радикализировала свои политические нарративы, чтобы укрепить власть над этническими немцами, со временем выдвигая все более радикальные претензии. Более поздние примеры включают Сербию и Молдову, о которых говорил Кауфман (1996). Вы можете возразить, что пандемия сильно отличается от ситуации радикализованных претензий на политику в пределах моноэтнических стран. Ответ – и да, и нет. Хотя контекст и другой, явления подобные: мы, скорее всего, увидим четкую поляризацию избирателей за пределами социально-экономических разрывов. В зависимости от контекста ситуация будет разной, но может случиться так, что различные группы отреагируют на Covid-19 очень разными политическими предпочтениями. Одни, вероятно, проголосуют за более централизованное правительство или более локальный контент, большие ограничения в свободном перемещении людей, товаров и услуг и тому подобное. Другие, скорее всего, будут воспринимать Covid-19 в качестве аргумента в пользу более глобализирующегося мира с прозрачным управлением и меньшим пространством для закрытых национальных интересов. Учитывая такую ​​ситуацию, важно, чтобы обе стороны не занимались радикализацией политических обещаний во время и после пандемий Covid-19. Иначе демократические институты могут прийти к усилению межгрупповой напряженности и радикализации политики.

Мой последний аргумент, пожалуй, более оптимистичен. Так или иначе, мы все рассуждали о выносливости учреждений и общин. Когда мы думаем об институциональной выносливости — мы часто обращаемся к абстракции, спрашивая себя, насколько хорошо наши государственные и глобальные органы управления готовы к кризису. Как мы видим из опыта пандемии Covid-19, институты часто является лучшим инструментом для преодоления кризисных ситуаций. Институты помогают планировать все более структурировано, распределять ответственность и осуществлять широкомасштабную политику, которая соответствует общественным интересам. В то же время, с кризисом в первую очередь сталкиваются не учреждения, а люди. И надо признать, что основная выносливость существует прежде всего на местном уровне. Уже некоторое время теоретики выносливости отмечали важность реакции общества на кризис. Действительно, в условиях потрясений люди объединяются, чтобы помочь друг другу, и именно так большинство из нас переживает тяжелые времена.

В случае Covid-19 эту стратегию подвергают критике как невозможную для принятия, поскольку общины «уже не могут сами обеспечить эту выносливость», а людей нужно защищать от них самих (Chandler 2020). Я бы предложила смотреть на это иначе. Выносливость на уровне общин стала даже более очевидной. Люди поддерживают тех, кто пострадал больше, делятся с близкими тем, что имеют, в частности посредством перераспределения незначительной социальной помощи, предоставляемой государством, через собственные социальные сети. Выносливость – это то, как семьи пытаются управлять своей жизнью в новых условиях, реорганизируя свою повседневную жизнь и заботясь друг о друге. Это также то, как работники корректируют свои расходы и разрабатывают свои стратегии для выполнения своих финансовых обязательств.

На уровне правительства выносливость или устойчивость — это способность разработать разумный подход к преодолению кризиса и поддерживать людей и общества, которые в этом больше всего нуждаются. Все это требует локализованного понимание политики. Одним из примеров реакции Covid-19 является правительства, локализуют карантинные меры для предотвращения распространения Covid-19, приспосабливая их к местному контексту или даже конкретных социальных сетей (Guardian 2020). Как говорили Коростелева и Петрова (2020), мы наблюдаем «новую парадигму устойчивости, опирающуюся на человечность, выносливость и коллективную веру в лучшее будущее». Что мы можем извлечь из этого? Я думаю, что в условиях экзогенных потрясений, таких как Covid-19, политики станут более локализованными, и это справедливо. Они должны больше сосредотачиваться на точечных вмешательствах, на заботе о самом главном, а не на том, чтобы нажиться из громких историй. Это не значит, что политики гарантированно станут менее популистскими, но если мы имеем больший спрос на разумную местную политику со стороны национальных правительств, это будет способствовать поддержанию здоровой местной ответственности и концентрации на проактивных мерах в отличие от перекладывания вины и преувеличения собственных побед.

Демократии выйдут из этого кризиса сильнее лишь в том случае, если будут с уважением относиться к гражданам, своевременно и доступно будут коммуницировать свою политику и поддерживать общины, пострадавшие от кризиса. В конце концов, большинство кризисного давления падает на плечи отдельных людей. Эти люди – все мы – достойны лучшего: поддержки в преодолении неопределенности и поглощении рисков, уважения и понимания со стороны наших правительств. Наши демократии станут более устойчивыми, если мы локализируем политику, но не радикализуюем ее, и если мы поверим, что люди могут сделать лучший выбор, при условии, что будут иметь достоверную информацию. Когда граждане понимают ситуацию и получают содержательную поддержку, они могут сделать правильный выбор. Выбор, не основанный на страхе за будущее, который не связан с радикальной политикой, не оправдывает нарушения прав человека или обвиняет других во всех бедах, которые нам предстоит пережить. Только при таких условиях мы можем ожидать ухода от опасной политики эмоций к политике понимания.