Чем Covid-19 может помочь демократии?

Вызванный пандемией коронавируса кризис подчеркнул неспособность популистов эффективно бороться с реальными проблемами. Как следствие, в обществах разных стран можно наблюдать все больший спрос на экспертные знания, с помощью которых можно не только сохранить больше жизней, но и защитить будущее демократии.

За последние десять лет популистские движения охватили почти весь мир. В некоторых странах популисты находятся в оппозиции, а где-то они стали властью и (бессознательно или намеренно) расшатывают институты, на которых держится демократия. Кризис, вызванный глобальной пандемией Covid-19, застал популистов на руководящих должностях в таких странах как США, Великобритания, Бразилия, Мексика, Италия, Венгрия, Россия, Беларусь и др. Мы здесь тоже не отстаем. Нас даже часто приводят как красноречивый пример глобальной гегемонии популистов: страна, в которой выборы выиграл комик-шоумен (для сравнения — Трампа называют только шоуменом). Однако для всех этих руководителей Covid-19 оказался настоящим стресс-тестом.

Проблема преодолевает популизм

До начала пандемии и на ранних ее стадиях популисты у власти действовали более или менее одинаково, так же, как и популисты в оппозиции, — традиционно пренебрегая экспертами, институтами и правдой. Это объясняется самим их подходом к коммуникации, в котором популисты, не ища настоящего диалога или дискуссии, заполняют информационное пространство своими (не всегда правдивыми) сообщениями и контролируют таким образом повестку дня общества.

Этим объясняется безосновательный демонстративный оптимизм отдельных популистских лидеров, таких как Джонсон или Трамп, а также авторитарных диктаторов, таких как Лукашенко или Путин, которые на ранних стадиях пандемии неудачно пытались удержать контроль над повесткой дня привычным образом. Популистская формула «простые решения для сложных проблем» имела разные проявления — от «мягкого карантина» Джонсона до «тракторотерапии» Лукашенко. Однако уже сейчас можно констатировать, что, несмотря на различное содержание здравого смысла в каждом из вариантов, все они одинаково были промедлением с принятием разумных и адекватных мер для выравнивания кривой заболеваемости, которое многим стоило жизней.

Редактор издания The Conversation Стивен Хан отметил, что некоторые популистские лидеры в этот период прибегли к произвольному самоуспокоению в форме подтверждающего предубеждения. В большинстве случаев это были сообщения о том, что опасность Covid-19 преувеличена, либо о том, что какая-то страна может быть менее уязвимой к вирусу.

В то время, как Президент США позволял себе рискованные сравнения коронавируса с гриппом или идеи о «дезинфицирующих инъекциях», Президент Бразилии прямо называл вирус «ничем иным как маленьким гриппом» и «медиа-трюком». С другой стороны, как удачно отмечает профессор политологии Бруно Лучано в своей статье, это может объясняться не только перспективами экономических потерь из-за введения ограничений, но и тем, что ввести их рекомендовали традиционные идеологические противники популистов — «элиты», научное сообщество, международные организации и экспертные учреждения.

Популисты во всем мире держатся на невежестве и «простых ответах на сложные вопросы», которые противопоставляются «сложным подходам от непонятных экспертов» (читайте – «непонятным ответам на сложные вопросы»). В этой растущей антипатии к сложности и непонятности как к личному врагу в основном и кроется успех популизма. Поэтому любые рекомендации, поступающие от врага, должны быть отклонены.

Однако, когда такой отказ означает игнорирование проблемы и отказ от практически правильных и разумных мер ее преодоления, неэффективное управление имеет негативные последствия, которые снижают общественную поддержку власти. Популизм хорошо срабатывал в «добрые времена», но, как пишет британский писатель Эндрю Скотт для Politico, когда возникает действительно критическая ситуация, популисты с их политикой задабривания толпы разоблачают себя как плохо подготовленных для борьбы с катастрофой.

В результате, популистам у власти стало труднее удерживать информационную инициативу с помощью традиционных для них инструментов — коронавирус невозможно просто игнорировать или «забрасывать» фейками. Впрочем, исследователи зарегистрировали значительный рост количества фейковых новостей в период пандемии. В целом они были связаны именно с Covid-19 (например, ложные представления о средствах защиты и способах распространения вируса) и были, по сути, единственной доступной (но неэффективной) реакцией популистской технологии на проблему, которая угрожает большому количеству жизней.

Старые популистские способы перестали срабатывать как политически эффективные, когда реальность подкрепилась Covid-19, а общество приковано к ежедневному счетчику умерших и новостей о принятии властью адекватных мер. Удивительное превращение в Великобритании описывает The Economist: после того как Джонсон укротил свой коронавирус и трогательно поблагодарил за спасение работникам системы здравоохранения, радикальные сторонники Брекзита «исчезли с радаров», а более умеренные превратились в центристов.

Эксперты преодолевают проблему

Популистские движения, которые находятся в оппозиции, по-прежнему критикуют власть — в основном за позднее реагирование или бездействие. Но сегодня, когда ценой ошибок популистов у власти является жизнь, Covid-19 работает как антидот против их политики лжи и игнорирования экспертов.

Как отмечает Дэниел Линскер в The Forbes, страх смерти заставляет людей искать ответы у экспертов и специалистов, а самоизоляция предоставила на это время. Пандемия сохраняет в себе способность дисциплинировать не только в вопросах индивидуальной физической гигиены, но и информационной. Это может касаться руководителей стран, политиков и общества в целом. Профессор сравнительной политологии Дафна Халикиопулу отмечает: популисты, которые работают с эмоциональной составляющей, потеряют свою привлекательность, поскольку в условиях пандемии избиратели скорее предпочтут компетентность и экспертное мнение. А директор программы исследования общества, культуры и политики Университета Джонса Хопкинса Эрик Лангенбахер считает, что протестное голосование за популистские партии – это роскошь, которую избиратели не смогут себе позволить в кризисных обстоятельствах.

И хотя всех популистов роднит презрение к экспертам и экспертным знаниям, у тех из них, кто находится у власти, сейчас есть стимулы сделать исключение из этого правила. Особенно когда это касается принятия практических решений в кризисный период, когда ошибки могут значительно быстрее повлиять на рейтинг. К категории таких лидеров можно отнести и Президента Украины Зеленского, правительство которого смогло вовремя принять в целом адекватные ограничительные меры. А также Бориса Джонсона, который признал свои ошибки и продемонстрировал способность в случае необходимости принимать меры, которые могут навредить экономике.

На примерах этих лидеров можно увидеть, как одновременно с ними меняются их правительства — от радикального популизма до умеренности во взглядах и взвешенных позиций (по крайней мере пока, по крайней мере в отношении коронавируса). Таким образом при оптимистическом сценарии пандемия в наших политических реалиях может стать тонизирующим фактором, способным создать запрос на экспертное правление — ведь именно оно необходимо, когда мы действительно хотим решить проблему, а не «заговаривать» ее.

Как сообщает Euronews, последние опросы показывают, что популярность правящих партий Великобритании, Германии, Италии и Франции выросла во время карантина. Согласно майскому опросу группы Рейтинг, популярность президента Украины Зеленского также держится на высоком уровне — рейтинг доверия 57%, а на «выборах сегодня» за него отдали бы свой голос 39,3% опрошенных.

Зато поддержка популистских партий Италии, Испании, Германии и Франции по данным Europe Elects снизилась. Аналогичный тренд приводит The Economist: поддержка лидеров Франции, Германии, Канады, Великобритании растет, а рейтинги популистских лидеров Мексики, Бразилии и США падают. Рейтинг доверия к президенту России в мае опустился до 25%, хотя еще в январе он был 35%. Из вышеприведенных данных можно увидеть, что кризис стал испытанием для популистов как у власти, так и в оппозиции.

Однако, одно из самых показательных сражений состоится на американской арене в ноябре этого года на выборах президента США. Как пишет Washington Post, одним из главных парадоксов «пандемии Трампа» является то, что посылая сообщения, противоречащие науке, он одновременно посылает на смерть большую часть своих избирателей. Поведение Трампа дает понять, что он не настроен отступать от своих популистских приемов (например, перенос ответственности и обвинения в сторону ВОЗ и Китая), а последние опросы, проведенные Kaiser Family Foundation, показывают, что для 50% избирателей эффективность борьбы власти с коронавирусом будет очень важной на выборах, в то время как 72% избирателей отметили, что для них это по крайней мере будет иметь значение.

В свете этих данных особенно заметно, что недавно доктор Энтони Фаучи, главный инфекционист США, опередил по рейтингу доверия самого Трампа. В вопросах противодействия коронавирусу эксперту доверяют 56%, в то время как советам президента США — только 34% (согласно другому опросу об одобрении / неодобрении мер противодействия коронавирусу от Quinnipiac University National Poll, доктору Фаучи доверяли 78% опрошенных, тогда как президенту Трампу — 46%). Отметим, что рейтинг доверия главному санитарному врачу Украины Виктору Ляшко также является рекордно высоким для нашей медицинской отрасли и составляет 41%.

Почти в каждой стране, которую затронула эпидемия, возник запрос на медицинскую экспертизу и, если повезло, появился эксперт с высоким рейтингом доверия, а иногда и званием «спасителя нации». В США это доктор Фаучи, в Украине — Виктор Ляшко, в Италии — доктор Массимо Галли, в Греции это профессор Сотириос Цодрас, в Германии — доктор Кристиан Дростен, в Испании — доктор Фернандо Симон, в Великобритании — профессор Нил Фергюсон. Эти эксперты до сих пор остаются (кроме Фергюсона, который подал в отставку) олицетворением запроса различных обществ на правду и здравый смысл (по крайней мере по вопросам коронавируса).

Как это может помочь демократии

По разным прогнозам, пандемия продлится до года, а то и больше. Поэтому этот «тонизирующий эффект» с определенной вероятностью может стать той самой славной возможностью, которую, как говорят, скрывает любой кризис. Запрос на экспертизу, если он действительно будет длительным и устойчивым, может привести к такой политической конкуренции, в которой партии должны будут действительно вносить экспертные и инновационные предложения по решению главных практических проблем общества. А поскольку во время пандемии они будут возникать постоянно, это может завести механизм шумпетеровской конкуренции, который способен создавать таких политических лидеров как, например, Франклин Рузвельт или Маргарет Тэтчер. Обе фигуры отличались новаторскими и не всегда популярными подходами к решению главных проблем своего времени.

Бывший кандидат в президенты и министр финансов Чили Андрес Веласко в своей статье для Project Syndicate также видит в корона-кризисе «здоровый побочный продукт в виде восстановления уважения к экспертам». Впрочем, автор отмечает, что хотя коронавирус является смертельным и беспощадным, сам по себе он не способен сгладить «кривую популистской инфекции». И по большей части от нас самих будет зависеть, усилит пандемия доверие к экспертам и институтов, или же, наоборот, еще больше закрепит популистов с их риторикой упрощения, вражды и задабривания.

Как только опасность для жизни и кризис начнут проходить, запрос на экспертов может достаточно быстро заместиться приемлемыми и простыми лозунгами популистов — поэтому окно возможностей ограничено во времени. Но это удачный момент для построения эффективного механизма коммуникации власти с обществом, для поддержки существующих и развития доверия к новым институтам, для просвещения и привлечения граждан к процессу принятия решений, содействие процессу самоопределения и, как минимум, для предупреждения новых случаев «Новых Санжар».

По крайней мере создание чего-то вроде Healthy Democracy: 2020 Oregon Citizen Assembly on COVID-19 Recovery уже было бы неплохим шагом. Речь идет об институционализированной в штате Орегон (США) модели коммуникации (апробированную, кстати, уже в Финляндии и Швейцарии), в которой случайно выбранные жители штата во время оплачиваемого длительного обсуждения с экспертами, госслужащими и политиками вопросов, которые были поставлены руководством штата и представителями общественности, оказывают, в этом случае, официальные рекомендации штату по выходу из карантина, способов преодоления кризиса и планов на будущее.

Вышеупомянутая модель, согласно отчету University College London, была выбрана одной из девяти наиболее эффективных для совершенствования качества информации и политического дискурса в обществе. Этот опыт также соответствует выводу профессора истории Гарвардского университета Джилл Лепор в статье для The New Yorker: «парадокс демократии заключается в том, что лучший способ ее защитить — это атаковать ее, требуя больше, дискутируя и критикуя».

Следовательно, подобные шаги по привлечению граждан к дискуссии с экспертами и процессу принятия решений способствовали бы развитию правосознания и доверия в обществе в целом. И, возможно, именно таких коммуникационных инициатив не хватает для того чтобы, находясь под влиянием пандемии и вооруженной агрессии, украинское общество смогло окончательно трансформировать свою внутреннюю социальную логику, которая уже около 30 лет балансирует между двумя типами общественных порядков: феодальным, в котором распространено рентообразование и кумовство, и открытого доступа, в котором способны существовать верховенство права, свободный рынок и настоящая независимость институтов.

Ведь теперь мы еще раз убеждаемся, что только действительно безличные и бессрочные институты, описанные в работе Д. Норта, Дж. Уоллиса, Б. Вайнґеста «Насилие и общественные порядки», способны эффективно адаптироваться, переживать кризисы и изменение партий у власти, давать толчок эффективной конкуренции за должности и сделать возможным обеспечение общественных благ и услуг, присущих демократиям.