Джон Тейлор: Если вы хотите что-то поддержать — поддержите образование

Выдающийся экономист рассказал, как правило Тейлора согласуется с инфляционным таргетированием, почему нужно избирательно относиться к государственной поддержке отдельных секторов экономики и что ждет Украину после возвращения на внешний рынок заимствований

Джон Тейлор — всемирно известный экономист. В 1992 году ему удалось создать правило для сферы, где, казалось, закономерностей не может быть: для денежно-кредитной политики (сначала США, а затем — многих других развитых стран).

Правило Тейлора — это уравнение, описывающее реакции целевой процентной ставки ФРС на инфляцию и экономические циклы. Сейчас ФРС не следует правилу Тейлора напрямую, но в те периоды, когда действия центробанка совпадали с правилом Тейлора, экономика США чувствовала себя лучше, чем когда ФРС отступала от него. В конце мая Тейлор посетил Украину для участия в организованной Национальным банком Украины совместно с Национальным банком Польши конференции «Роль центрального банка в обеспечении экономического развития». VoxUkraine (в совместном проекте с Центром экономической стратегии и Экономической Правдой) обсудил с Тейлором актуальные вопросы мировой монетарной политики и действия украинского центробанка.

— Правило Тейлора сделало вас известным. Наши читатели не очень хорошо знакомы с ним. Не могли бы вы объяснить, что это и почему денежно-кредитная политика Нацбанка должна ориентироваться на него?

— Правило Тейлора — это способ центрального банка определить уровень ключевой процентной ставки. Оно учитывает два основных показателя. Первый — инфляция, второй — ВВП или состояние экономики.

Правило состоит в том, что когда инфляция растет, процентная ставка должна быть выше, чем обычно, а когда инфляция падает ниже установленной цели, процентная ставка также должна быть ниже.

Аналогичный эффект относительно ВВП. Если экономика находится на подъеме и ВВП растет быстрее, чем обычно, процентная ставка должна быть выше. И наоборот: когда экономика слаба, а инфляция низкая, процентная ставка должна быть снижена.

Кроме того, правило гласит о том, как именно процентная ставка должна измениться. Насколько именно выше или ниже она должна быть. Это очень простой и понятный ориентир для центральных банков. Когда центральные банки начали его соблюдать, правило сработало очень хорошо.

— В Украине центральный банк недавно перешел к инфляционному таргетированию. Можете ли вы объяснить, какая связь между инфляционным таргетирования и правилом Тейлора? Можно ли инфляционное таргетирование внедрять в малых странах с открытой экономикой?

— Инфляционное таргетирование фактически означает, что у вас есть цель относительно уровня инфляции. Национальный банк Украины может сказать, что сейчас это 8%, затем 6%, а затем будет 5%. В США сегодня целевой показатель — 2%.

Инфляционное таргетирование предполагает, что вы пытаетесь вывести инфляцию на этот показатель с помощью монетарной политики. Правило Тейлора полностью согласуется с этим. В базовом правиле Тейлора целевой показатель инфляции — 2%. Сейчас многие центральные банки имеют целевой индикатор 2%.

Если Национальный банк Украины также взял курс на снижение показателя инфляции, то правило Тейлора — это способ достижения этой цели.

— Существует мнение, что в развитых странах целевые показатели инфляции слишком низкие, и они должны быть увеличены.

— Идет большая дискуссия о том, каким должен быть лучший целевой показатель инфляции. Думаю, что важно иметь целевой показатель инфляции, который подходит для страны. Нет ничего необычного в том, чтобы в развивающихся странах целевой показатель инфляции был выше 2%.

Надеюсь, ваша экономика будет развиваться и тогда вы сможете думать о более низком целевом уровне инфляции.

По моему мнению, в одинаковом целевом показателе инфляции для всех стран есть преимущество. Конечно, это выравнивание не может произойти прямо сейчас, но оно обеспечит определенную международную стабильность. Курсовые колебания будут менее значительными. Монетарная политика в каждой стране будет схожей.

Думаю, приход к единому целевому показателю инфляции — хорошая идея. В конце концов, мы к этому медленно приближаемся. Долгое время США не имели целевых показателей инфляции. Был высокий уровень инфляции, постепенно он начал снижаться, пока не появилась необходимость установить целевой показатель. Теперь он у нас есть.

— Кто именно должен устанавливать целевой уровень инфляции? На основе чего нужно выбирать конкретный показатель?

— Это интересный вопрос. Я могу ответить, исходя из правила Тейлора, в котором учтена цель на уровне 2%. Инфляция измеряется с определенной погрешностью. Как правило, при измерении инфляции происходит смещение в большую сторону, так как люди постепенно переходят на более дорогие товары (которые являются более качественными. — ЭП).

Поэтому, возможно, 2% в действительности означает 1%. Таким образом, если есть ошибка, необходимо это учесть и скорректировать целевой показатель.

Другая проблема в том, что ключевая процентная ставка не может опуститься ниже нуля. Таким образом, если у вас несколько выше целевой показатель инфляции, например 2%, то у вас больше возможностей для того, чтобы двигать процентную ставку вверх или вниз.

Думаю, показатель 2% отражает позиции многих центробанков, обеспокоенных тем, чтобы целевой показатель не был слишком высоким или слишком низким. Именно поэтому 2% — это показатель, на который часто ориентируются. Он очень распространен.

— От нескольких экономистов из центральных банков мы слышали, что 2% — это слишком низкий показатель, установление слишком низкого целевого показателя инфляции является причиной валютных колебаний, например, в Европе.

— Не согласен с этим. Показатель 2% уже сработал на отлично. Теперь по этому поводу идет дискуссия. Одна из ее причин — мысль о том, что равновесная процентная ставка на самом деле ниже, чем было принято считать.

Так, в базовом правиле Тейлора равновесная процентная ставка в реальном выражении составляет 2%. С инфляционным показателем значит 4%. Два плюс два равно четыре. Таким образом, равновесная номинальная процентная ставка — 4%.

Говорят, что ставки на самом деле ниже. Говорят, номинальная ставка 4% — это слишком высоко, должно быть 3%. Соответственно, реальная ставка должна быть не 2%, а 1%.

Федеральный комитет по операциям на открытом рынке, который определяет политику ФРС, предполагал, что равновесная номинальная процентная ставка составляет 4%, еще два-три года назад. Сейчас он ориентируется на номинальную ставку 3% (и реальную — 1%. — ЭП).

Следовательно, если мы исходим из того, что равновесная номинальная ставка находится на уровне 3%, то, возможно, 2% — это слишком низкий целевой показатель инфляции.

Возможно, для сохранения номинальной процентной ставки на уровне 4%, в соответствии с базовым правила Тейлора, было бы логично получить инфляцию 3%. В конце концов, целевой показатель инфляции 3% + 1% реальной ставки дает 4% номинальной ставки.

Это лишь часть аргументов. Я не совсем могу с ними согласиться, но вот почему обсуждается, что инфляция должна быть выше. В развивающихся странах, особенно там, где инфляция была высокой, и Украина относится к ним, важно получить инфляцию на уровне 5%. Сделайте это и тогда посмотрим, что произойдет.

— В 2017 году у нас есть целевой показатель инфляции 8%.

— Да, целевой показатель 8%, затем 6%, затем 5%. Как по мне, снижение должно быть постепенным. Вы не хотите снижать инфляцию слишком быстро.

— Вы знаете успешные примеры стран, в которых экономический рост был достигнут благодаря политике центрального банка без негативных последствий для инфляции и валютного курса?

— США являются хорошим примером. В 1970-х годах мы имели очень высокий уровень инфляции, низкий рост экономики и высокий уровень безработицы. Не очень хорошее сочетание. Затем мы изменили нашу политику таким образом, чтобы снизить инфляцию, и поэтому ФРС повысила процентные ставки. В результате снизился уровень инфляции.

Инфляция начала снижаться в начале 1980-х годов. После этого уровень безработицы также начал снижаться, а экономика — расти.

Приложенные для снижения инфляции усилия поддержали экономический рост, поскольку высокий уровень инфляции не способствует росту экономики. Низкий уровень инфляции стимулировал рост экономики. Период 1980-х и 1990-х годов люди считают успешным. Выше рост экономики, ниже уровень безработицы.

— Вокруг политики НБУ ведутся дискуссии. Когда процентные ставки достигли 30%, некоторые эксперты утверждали, что это сдерживало экономический рост, а ставка 13% сдерживает и сейчас. Есть мнение, что борьба с инфляцией может иметь компромиссный характер ради того, чтобы поддержать рост экономики.

— Это одна из причин для того, чтобы не иметь высокого уровня инфляции. К примеру, инфляция на уровне 50% — это плохо, 100% — еще хуже, но и 15%, и 10% -также не очень хорошо. Инфляция не способствует экономическому росту.

Она не повышает уровень благополучия людей. Иногда она особенно вредит людям с низким уровнем доходов, которые не могут избежать её негативных последствий. Малообеспеченные теряют, потому что их сбережения обесцениваются.

Есть много причин для того, чтобы иметь низкий уровень инфляции. Вы должны снижать его. Есть цена, которую нужно заплатить, чтобы снизить его быстро. (Эта цена — замедленный экономический рост, поскольку инструменты, которые способствуют снижению инфляции, обычно тормозят экономический рост. — ЭП). Вот почему иногда так трудно.

Это было трудно в США. Каждая страна, которая пыталась снизить уровень инфляции, имела краткосрочные потери. Все прошли через это. Это одна из причин, почему вы должны думать о политике центрального банка не только в эту минуту. Это долгосрочная вещь. Опыт показывает, что ставить цель снижения инфляции — очень важно.

Кроме того, с правильной политикой и правильными ожиданиями этого снижения можно добиться гораздо быстрее. Вокруг этого было много дискуссий.

Имел место пессимистический взгляд. Мол, снизить уровень инфляции никогда не удастся, он всегда будет высоким, и цена, которую нужно заплатить за снижение, слишком высока. Однако политики, которым удалось это сделать, оказались в выигрыше.

Снижения можно достичь с меньшими потерями для экономики. Впрочем, когда инфляция очень высокая, то , — как в случае с любой реформой, — если у вас есть определенная политика и она не работает, то для её реформирования нужен переходный период.

Иногда за это нужно дорого заплатить, но оно того стоит. Это как новый режим: чтобы всё в корне изменилось, вы должны начать сейчас, но переход будет трудным.

— То есть если уровень инфляции снизить, то экономический рост удастся восстановить здоровым способом?

— Именно так, и это может быть очень сильный рост.

— Когда экономический кризис ударил по Украине, НБУ повысил учетную ставку до 30% и закрыл многие банки. Вы исследовали кризис 2008 года в США, предоставляли рекомендации ФРС относительно Lehman Brothers, Bear Sterns и AIG. Что вы думаете о лучших и худших политиках спасения и очищения банков?

— Прежде всего, я хотел бы отделить этот вопрос от вопросов монетарной политики, которые мы обсуждали до сих пор. Этот вопрос её не касается.

НБУ хочет быть уверенным, что он не поощряет рискованное поведение, которое приводит к возникновению проблем в банках. Вы должны иметь хорошие правила регулирования в сфере рисков, чтобы банки не попадали в ситуации, когда приходится заниматься их реструктуризацией или выводить их с рынка.

Если банки попадают в такую ситуацию, то иногда их приходится закрывать. Я не знаком подробно с ситуацией в Украине, поэтому сейчас говорю абстрактно. Неплатежеспособные банки и банки с плохим менеджментом должны быть закрыты. С банками, в которых восстанавливается качественное кредитование, нужно работать.

Что я имею в виду? Если банк имеет краткосрочные проблемы с финансированием, центральный банк может предоставить ему заем как кредитор последней инстанции. Это может стабилизировать банк. Однако самое главное — не допустить такой ситуации.

— Результат очищения банковской системы — очень низкий уровень доверия украинцев к банкам. Как его можно восстановить?

— Люди всегда беспокоились о своих деньгах, особенно если с финансовыми институтами начинались проблемы. В таких случаях люди всегда хотели их забрать. Иногда это вызывает отток вкладов из банка.

Доверие в таких случаях очень важно, и есть разные способы его удержать. Один из них — банк выполняет все финансовые правила. Это поможет продемонстрировать, что финансовый баланс банка в безопасности. Люди могут доверять этому учреждению.

Второй способ — правительство страхует депозиты, чтобы предотвратить отток средств. В США работает механизм страхования вкладов. Если банк терпит крах, люди получают определенную часть средств. Как правило, речь идет о небольших депозитах.

Чтобы удержать доверие, нужно убедить людей в надежности банка. Это может подтвердить куратор банка или регулятор. Вкладчики должны иметь возможность проанализировать отчетность банка и убедиться, что ему ничего не угрожает. Восстановление и сохранение доверия зависит от сочетания различных методов.

— В США в 2008 году рынок просто не знал, что делать и куда двигаться.

— У США во время кризиса были проблемы, потому что банки слишком существенно регулирует Федеральная резервная система. Много кураторов и инспекторов ФРС находились в тот период в банках. В то же время, несмотря на это, банки брали на себя большие риски.

В системе регулирования была путаница, система имела недостатки. Чтобы предупредить кризис, важно иметь профессионалов и обеспечить строгое соблюдение законов о принятии рисков. После кризиса в США мы имеем улучшения в этих направлениях.

Частный сектор, вкладчики всегда следят за банками. Иногда они знают гораздо лучше о том, что хорошо и что плохо. В любой ситуации частный сектор находит новые методы и ценные бумаги, в которые можно инвестировать. Люди в частном секторе часто знают больше о рисках, чем люди в правительстве.

— Еще одна проблема Украины — высокий уровень проблемных кредитов. По словам председателя парламентского комитета по вопросам финансовой политики и банковской деятельности, он достигает 55%. Сейчас правительство и НБУ не имеют однозначного решения, что с этим делать. Ваши рекомендации?

— Всегда сложно определиться с тем, что делать с проблемными кредитами. У нас, в Соединенных Штатах, было несколько таких случаев, но все зависит от конкретной ситуации, традиций, от того, кто несет ответственность.

Во время финансового кризиса учреждение Bear Stearns получило значительную поддержку правительства, а Lehman Brothers — нет. Еще одна фирма — AIG — получила. То есть политика в этом плане была смешанной. Возможно, смешанный подход не столь эффективен, но это доказывает, насколько трудно на практике решить эту проблему.

— Вы известны и своим сценарием фискальной консолидации в США. Сценарий предусматривал постепенное сокращение расходов с одновременным уменьшением дефицита и госдолга. Как лучше реализовывать фискальную консолидацию?

— Я сторонник фискальной консолидации. Ее полезно проводить, хотя в большинстве случаев — лучше постепенно. Под фискальной консолидацией я имею в виду политику, которая постепенно снижает дефицит бюджета и замедляет накопление госдолга. Цель фискальной консолидации — ликвидировать фискальный дефицит.

У США большой дефицит. Нам надо найти способ замедлить рост государственных расходов, что позволит сократить дефицит. Это пример консолидации.

Если вы приняли прогнозируемый и убедительный курс на консолидацию, то преимущества можно будет почувствовать как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективах.

Создание бюджетных моделей и фискальная консолидация — нужное дело. Если его не сделать, госдолг просто взорвется, и это приведет к большим проблемам.

— Украина имеет дефицит бюджета и планы по сокращению расходов. Как мы можем сократить расходы, не навредив экономическому росту?

Прежде всего — постепенно. Если сокращать расходы, нельзя делать это сразу, нужно дать людям привыкнуть. Если делать это постепенно, то в экономике будут происходить другие хорошие вещи. Через меньшее давление правительства процентные ставки могут опуститься ниже, что будет стимулировать экономику.

В свою очередь, это положительно повлияет на ожидания людей. Когда люди поймут, что расходы сокращаются и повышения налогов не будет, они начинают тратить больше. Это будет иметь положительные последствия для экономического роста.

Вот почему так важно, чтобы фискальная консолидация была прогнозируемой.

Проблемы возникают, когда урезание расходов происходит очень быстро. Это производит разрушительный эффект. Вы шокируете людей, поскольку они зависят от бюджетных расходов или трансфертов и не могут быстро приспособиться. Отмечу еще раз: постепенное и убедительное сокращение расходов — это очень важно.

— Когда МВФ настаивал на жесткой бюджетной экономии, Греция и Индонезия сильно пострадали.

— Так происходит часто, но в таких случаях сложно избежать внезапных решений. Есть еще одна причина действовать быстро: не допустить, чтобы ситуация вообще вышла из-под контроля, как в случае с Грецией.

— В Украине продолжается обсуждение эффективности политики МВФ — жестких фискальных требований о введении экономии на фоне примеров Туниса, Малайзии, Индонезии и Греции, которые пострадали от таких мероприятий. Возможно, постепенное сокращение было бы более эффективным?

— Да. Некоторые правила МВФ хорошие, некоторые плохие или не совершенны. Однако если вам нужна консолидация, делать это следует постепенно и убедительно. Надеюсь, МВФ будет настаивать на ее проведении именно таким образом. Однако не следует забывать, что есть и другие вещи, которые позволяют стимулировать экономический рост и не увеличивать дефицит.

— Какие именно?

— Снижение регуляторного давления на бизнес. Я говорю о позиции страны в рейтинге Doing Business. Упрощение регуляторных процедур — это способ получить экономический рост без каких-либо затрат из бюджета.

Другой способ — налоговая реформа. Ее главная идея — не потерять доходы, снизить налоговые ставки и расширить базу налогообложения. Это тоже положительно влияет на экономический рост и не приводит к увеличению дефицита бюджета.

Рекомендации МВФ, которые предусматривают проведение структурных реформ, должны сопровождать изменения в бюджетной политике. Однако ни одна из этих рекомендаций не является легкой для воплощения с политической точки зрения. Всегда присутствуют определенные интересы, которые против изменений, но регуляторная сторона фискальной политики так же важна.

— Другая актуальная для Украины тема — целесообразность поддержки экономики за счет госбюджета. У нас сильные исторические традиции государственной поддержки отдельных предприятий. Время от времени они получают прямую помощь. Также предоставляются преференции отдельным отраслям или регионам.

— Я не думаю, что такие виды вмешательства идут на пользу экономическому росту. Как любят говорить некоторые экономисты, если вы хотите что-то поддержать — поддержите образование. Исследования и инновации стимулируют всю экономику. Впрочем, возможно, мне нравится это выражение, потому что я учитель (улыбается).

Если вам нужно определиться с тем, что правительство должно поддержать, вы просматриваете список и думаете: почему мы должны поддерживать текстильную промышленность? Для этого нет никаких причин, потому что каждый может изготовить рубашку. А значит, в поддержке правительством подобных отраслей нет никакой потребности.

Поддерживая такой сектор, вы душите частный бизнес, инновации, новые технологии. Такой подход может оказаться очень вредным для экономического роста.

Отсеивание таких отраслей — важный вид реформы. Это позволяет понять, кому субсидия на самом деле необходима. Даже тогда, когда вы решили, что она необходима, надо думать о частном секторе и о том, как он может способствовать развитию.

В США много колледжей и университетов являются частными. Вы получаете деньги от правительства, но учреждения частные. Частный сектор формирует сферу образования, но все равно получает поддержку со стороны правительства. Я бы обратил внимание на эту модель.

— Государственная поддержка высшего образования у нас очень большая. Украина финансирует все университеты. Кроме того, количество университетов на одного человека у нас выше, чем в Западной Европе. Абитуриентами становятся 80% школьников. При этом качество высшего образования невысокое. В то же время начальное образование недофинансировано.

— Думаю, это проблема не только Украины. В США также высокий уровень государственной поддержки образования. Например, Стэнфордский университет является частным заведением. Его финансируют многие доноры — доля правительства небольшая. Фирмы выпускников просто выделяют средства Стэнфорду. То есть он имеет хорошее финансирование.

Если же вы посмотрите на некоторые школы, средние классы, детские сады в менее благополучных районах, то там все плохо. В Южной Калифорнии состояние даже центральных школ очень плохое. То, о чем вы говорите, это проблема.

Давайте не забывать о детях, находящихся в неблагоприятном положении. Они нуждаются в поддержке. В США действует движение в поддержку большего выбора: если вы живете в бедном районе, то можете перейти в лучшую школу.

Мы можем сделать много реформ в сфере образования. Нам в этом помогут технологии. Есть возможность делать многие вещи в интернете. Это важно, потому что новые технологии приходят вместе с потребностью в высококвалифицированных работниках.

— В Украине нет конкуренции, потому что требования университетов к знаниям абитуриентов низкие, контрактные платежи тоже небольшие, учитывая, что правительство, как и раньше, будет финансировать заведение, ориентируясь на количество студентов.

— Если вы можете финансировать стипендии людям с низким уровнем дохода, это имеет смысл. Однако люди, у которых есть деньги, должны платить. Так это работает в Стэнфорде.

Если у вас есть средства, вы платите дорого за обучение. Если вы их не имеете, вы получаете стипендию. Думаю, этот принцип хорошо работает. В противном случае мы должны были бы субсидировать богатых людей. Это абсолютно нерабочая идея.

— Осенью 2017 года Украина планирует вернуться на внешние рынки заимствований. В 2018 году нам нужно интенсифицировать выходы на внешние рынки учитывая большие долговые выплаты в 2019 году. Каким был опыт возвращения стран, находившихся в такой же ситуации, как Украина сейчас?

— Это не полная аналогия, но Мексика имела огромные проблемы с привлечением долгового капитала и частично сократила заимствования. Теперь она чувствует себя намного лучше и может просто занимать. Примеров много, все они разные, но главное — вернуть репутацию страны, в которую можно инвестировать.

Вы знаете, что капитал — трус. Всегда есть страх одолжить тому, кто не сможет вернуть долг. Риск суверенного дефолта очень высок. Если есть способ путем заимствования восстановить доверие инвесторов и уменьшить их страхи, вы могли бы оказаться в лучшей ситуации. Многие страны прошли через это в прошлом.

— У нас была неоднозначная политика в отношении инвесторов: действовал контроль за движением капитала, был запрет на вывод дивидендов за границу, инвесторы не могли вернуть инвестиции. Что можно сделать, чтобы восстановить доверие?

— Если вы убеждаете, что заслуживаете доверия, если ваши лидеры говорят о важности открытых рынков капитала и приветствуют инвестиции, это сигнал того, что вы не планируете блокировать движение капитала. Есть разные способы реализации этих намерений.

Поможет решить эту проблему гибкое курсообразование. Если обменный курс может адаптироваться к изменению условий, потребность в ограничении движения капитала падает.

Надеюсь, у вас будет меньше проблем с вопросами безопасности и это тоже поможет. Эффект обеспечит весь комплекс мероприятий. Последовательная и предсказуемая монетарная и фискальная политики есть признак того, что Украина открыта для бизнеса.