Елена Белан. Рост, застой или дефолт: что ждет украинскую экономику в год выборов

В чем ошиблись все экономисты в 2017-ом году; как в реальности изменились доходы украинцев после Революции; что помогает расти украинской экономики; почему 5-й транш МВФ значит больше предыдущих; кто и что тормозит земельную реформу; ну, и какой курс будет во время президентских выборов 2019-года. Об этом мы поговорили с одинм из лучших экономистов Украины Еленой Белан, в проекте «Украина 139». Это проект VoxUkraine и LB.ua. А 139 – это место, которое Украина занимала в мировом ренкинге стран по размеру ВВП на человека (по ППС) в 2016 году. Цель проекта – интервьюируя лучших отечественных экономистов, разобраться как мы оказались на таком «почетном» месте и что можно-нужно сделать, чтобы исправить ситуацию. 

Начну с неприятного для экономистов вопроса о несбывшихся прогнозах. В начале 2017-го все предсказывали рост около 3% ВВП, по факту получилось около 2%. Какие твои прогнозы на 2017 год не сбылись?

На самом деле темпы роста экономики не главный сюрприз. Один процентный пункт роста ВВП забрала блокада Донбасса – этого никто не мог предсказать и ожидать. Сильнее удивила инфляция. В начале прошлого года был гораздо более оптимистичный прогноз – около 10%, а по факту инфляция оказалась ближе к 14%.

К столь существенным отклонениям опять привели такие труднопредсказуемые факторы, как погода, плюс были дисбалансы на рынке мясной продукции. Но влияние на инфляцию также оказало двукратное повышение минимальной зарплаты до 3200 грн. Во второй половине года мы уже видели рост зарплат не только в государственном, но и в частном секторе. Это связано в том числе с усиливающейся трудовой миграцией. Совокупность этих факторов и привела к такому отклонению.

Влияние на инфляцию также оказало двукратное повышение минимальной зарплаты до 3200 грн. Во второй половине года мы уже видели рост зарплат не только в государственном, но и в частном секторе.

Что-то еще кроме инфляции?

Хуже, чем я ожидала, наш темп сотрудничества с МВФ. Рассчитывали, что будет получено три миллиарда от МВФ в 2017-м, по факту получили только один. Из-за «недовыполнения» программы государственный долг оказался гораздо меньше, чем я прогнозировала в начале года.

Это хорошо?

Хочется сказать, что достижение, но не получится. Украина недополучила дешевые и полезные для экономики деньги…

Можно ли говорить, что такое недополучение является сигналом недореформирования?

Да, недореформирования. Транши МВФ – это не только про деньги: они стимулируют нашу власть власти проводить реформы.

Давай чуть позже вернемся к МВФ. Сейчас я бы хотел уточнить момент с зарплатами. Мы недавно выпустили заметку, что по итогам 2017 года реальная зарплата в Украине превысила докризисный уровень. А если смотреть на темпы роста 2017-го, то реальная ЗП выросла почти на 20%, притом что экономика растет на 2%. Это нормально?

Я бы здесь поставила под сомнение качество вот этих данных.

Это данные Госкомстата.

Да, это данные Госкомстата, но по так называемым штатным работникам, фактически по сотрудникам больших предприятий частного сектора и бюджетников. Таких работников у нас меньше 8 млн человек, а всего занятых — около 16 млн. В этой статистике слабо представлены сектора, где много мелких предприятий, самозанятых людей и/или теневой деятельности, например, сельское хозяйство. Поэтому я думаю, что рост официальной зарплаты не очень хорошо отражает увеличение реальных доходов украинцев.

В этой статистике слабо представлены сектора, где много мелких предприятий, самозанятых людей и/или теневой деятельности, например, сельское хозяйство. Поэтому я думаю, что рост официальной зарплаты не очень хорошо отражает увеличение реальных доходов украинцев.

В самом деле? Реальная зарплата выросла на 20%: это наибольший показатель за последние 10-15 лет. Однако, согласно декабрьской социологии, 2/3 людей считают, что стали жить хуже в 2017 году. Как это объяснить?

Во-первых, как я уже говорила, люди в реальности не стали богаче на 20% за прошлый год. Ну и, конечно, участники таких опросов склонны занижать оценку своего состояния.

Я больше ориентируюсь на такой показатель, как потребительские настроения: он реальнее отображает, сколько люди готовы тратить…

Ты говоришь об опросах, проводимых компанией GfK?

Да. И если мы посмотрим в ретроспективе на настроения, то увидим, что они растут с 2015-го и сейчас находятся на уровне 60 пунктов. Это гораздо лучше, чем два года назад, когда было 40, но намного хуже, чем в 2012-м или 2013-м, когда было около 80 пунктов. То есть реально люди чувствуют себя и беднее, и менее уверенно, чем до кризиса.

Разберемся в драйверах украинской экономики. Что помогло ей вырасти на скромные 2%?

В первую очередь я бы назвала такой драйвер, как внутренние инвестиции. За прошлый год они выросли почти на 20% в реальном выражении (без учета роста цен) . С учетом того, что в 2016-м рост тоже был около 20%, это обнадеживающая тенденция. Второй драйвер – это потребление: улучшается потребительское настроение, люди постепенно начинают больше потреблять, больше покупать продуктов питания, одежды, автомобилей и т.д. У роста потребления есть обратная сторона: он стимулирует рост импорта, что негативно влияет на внешнеторговый дефицит.

Если говорить конкретно о секторах, то это торговля, немного промышленность и строительство…

Улучшается потребительское настроение, люди постепенно начинают больше потреблять, больше покупать продуктов питания, одежды, автомобилей и т.д. У роста потребления есть обратная сторона: он стимулирует рост импорта, что негативно влияет на внешнеторговый дефицит.

Строительство жилья или инфраструктуры?

Росло и жилищное строительство, и строительство так называемых инфраструктурных объектов, потому что действительно из бюджета больше средств начало выделятся на капитальные расходы, на ремонт дорог. Плюс больше стали тратить на инфраструктуру местные бюджеты.

Что сдерживало?

Как я говорила, блокада Донбасса и потеря активов на оккупированной территории стоили около 1% ВВП. Просело производство угля, кокса, немного металлургия. Но стоит отметить, что предприятия достаточно быстро приспособились к этой ситуации. К тому же другие сектора промышленности – такие так деревообработка, производство пищевой продукции, – компенсировали падение.

Ты упомянула, что считаешь реальным получение пятого транша МВФ в этом году. Остается ли МВФ или выделяемые им деньги весомым стимулом для Кабмина и Верховной Рады делать какие-то реформы, учитывая предвыборный год?

Постепенно роль и влияние МВФ и других доноров снижаются. Если в 2105-м, когда экономика падала, а гривна улетала непонятно куда, парламент и был готов голосовать за любые законы, лишь бы получить деньги от международных партнеров, то сегодня экономическая ситуация намного стабильнее. Однако эта стабильность обманчива. Украинская экономика еще не вышла на тот уровень, когда можно сказать, что нам не нужна внешняя поддержка, дальше идем сами своим путем.

Постепенно роль и влияние МВФ и других доноров снижаются. Если в 2105-м, когда экономика падала, а гривна улетала непонятно куда, парламент и был готов голосовать за любые законы, лишь бы получить деньги от международных партнеров, то сегодня экономическая ситуация намного стабильнее.

Почему?

Следующий транш в своем роде решающий. Перед президентом, парламентом, Кабмином сейчас два пути: 1) продолжить реформы, выполнить обещанное международным партнерам и получить транш; 2) исходя из политической целесообразности, не делать того, что способно вызвать критику оппозиции, то есть почти ничего. Последствия выбора для страны огромны.

Если пойти по первому пути и получить транш, а вместе с ним и недорогое финансирование от Мирового банка, Евросоюза и, возможно, от США, то можно неплохо выйти на рынок еврооблигаций и спокойно пройти пиковые платежи по внешнему госдолгу в 2018-2019 не спровоцировав экономическую нестабильность в год выборов.

Другой путь – не получать деньги от МВФ, а значит, и других партнеров. В этом случае займы на открытом рынке будут дорогими для Украины, и вряд ли можно будет привлеь достаточные суммы, чтобы хватило на погашение выплат в 2019 году. Перед выборами власть фактически окажется у разбитого корыта без ресурсов для выплат по внешним долгам. Это может дестабилизировать экономическую ситуацию, что, конечно же, повлияет и на результаты выборов.

Прошлой осенью Минфин успешно вернулся на рынок еврооблигаций и привлек $3 млрд. Большая часть денег пошла на выплаты по долгам 2018-2019. Проблема все равно остается?

Минфин правильно сделал, что попытался сгладить пики выплат, но проблема остается. В этом и следующем году общая сумма выплат – $10 млрд. И платить нужно не только Нацбанку, резервов которого теоретически бы хватило, а Минфину. У правительства на счетах около $2 млрд…

Минфин правильно сделал, что попытался сгладить пики выплат, но проблема остается. В этом и следующем году общая сумма выплат – $10 млрд.

И валютный долг Минфин в Украине привлекает достаточно дорого…

Я бы не сказала, что очень дорого, просто необходимых на выплату ресурсов в Украине нет. Таких валютных запасов нет ни в банковской системе, ни у инвесторов, у которых теоретически Минфин может их привлечь.

Тут просто напрашивается вопрос, который уже порядком набил оскомину, о 50, 70 или даже 100 миллиардах долларов, которые, по разным оценкам, находятся на руках у населения.

Во-первых, кто ж правительству отдаст сбережения при таком уровне недоверия к институтам власти? И во-вторых, я в эти суммы – 50, 70 или 90 миллиардов – не очень верю. Они родились из-за особенностей и трудностей учета вывода капитала из страны: все, что не могли объяснить, записывали в статистике, как прирост наличной валюты вне банковской системы. Потом кто-то сложил этот прирост за много лет, и появилась цифра $50 млрд. Хотя, конечно, большая часть этих денег давно в офшорах и лондонской недвижимости.

Мы начали говорить о реформах в привязке к программе МВФ, а меня мучает вопрос о содержании недавних больших реформ. Я имею в виду реформы образования, медицины и пенсионную, которые были приняты во второй половине 2017 года. Не кажутся ли они тебе слишком «левыми» для Украины? Каждая из них раздувает бюджетные расходы, и это видно уже даже в Госбюджете за 2018 год. Доля перераспределения ВВП через «широкий» бюджет выросла на 3 процентных пункта – до 44% ВВП…

Надо разбирать детально каждую из них. Я больше изучала пенсионную реформу. Она имеет две стороны. Первая – так называемое осовременивание пенсий действительно увеличивает расходы бюджета уже сейчас. Но я не думаю, что без этой компоненты парламент бы принял всю реформу. Вторая важная часть этой реформы – привязка даты выхода на пенсию к трудовому стажу – меняет стимулы работающих. И это приведет к сокращению дефицита пенсионного фонда в долгосрочном периоде. Мы получили более стабильный пенсионный фонд в перспективе 5-10 лет.

Но доля государства в экономике растет последние два года. Если еще 2-3 года тенденция сохранится, то мы вернемся к показателям перераспределения времен Азарова – Януковича, когда половина всей экономики перераспределялась через бюджет и госфонды. Какие риски для макростабильности несет такой тренд?

Рост госрасходов относительно ВВП действительно есть, по моим расчетам, уже в прошлом году было около 43% ВВП. Но я бы хотела отметить еще одну тенденцию, которая очень позитивная. Уже несколько лет у нас дефицит бюджета сохраняется ниже 3% ВВП. А если говорить о первичном балансе (дефицит бюджета за вычетом расходов на обслуживание госдолга), то он у нас уже третий год подряд в плюсе. Хотя до этого он 11 лет подряд был дефицитным. То есть мы вышли на новое качество бюджетной политики, и бюджет уже не такой проблематичный для экономики, как раньше.

Что помешает сейчас украинскому правительству сделать традиционный предвыборный маневр: повысить расходы на социалку перед выборами, закрутить гайки на монетарной политике, чтоб хоть как-то сдержать инфляцию, а после выборов немножко девальнуть гривну, чтоб свести концы с концами.

Ты очень по-журналистски категоричный и мрачный сценарий нарисовал…

Но я такое уже видел минимум три раза за десять лет, пока работал в журналистике!!!

Я не знаю, когда украинские власти начнут думать по-другому и будут стараться вначале выборного цикла сделать максимум реформ, чтобы поднять экономику и обеспечить ее рост. И тогда к выборам зарплаты будут расти благодаря рыночным, а не административным факторам, и все будут чувствовать себя гораздо лучше.

Хотя была сделана реформа, которая страхует от твоего сценария: независимость Национального банка…

Я не знаю, когда украинские власти начнут думать по-другому и будут стараться вначале выборного цикла сделать максимум реформ, чтобы поднять экономику и обеспечить ее рост. И тогда к выборам зарплаты будут расти благодаря рыночным, а не административным факторам, и все будут чувствовать себя гораздо лучше.

Которому недавно премьер на совещании поручил снизить учетную ставку…

Не знаю, кто кому что поручал. Но даже если и поручал, то, как видишь, Нацбанк не очень-то и слушается.

То есть НБУ сейчас реально независимый?

Я думаю, да, потому что ставку поднимают, несмотря на предсказуемое недовольство, несмотря на то что сейчас разгар политических прений за назначение главы НБУ. Ну и самое важное – НБУ перестал давать деньги правительству всякими обходными путями, такими как выкуп облигаций у госбанков. Такая ситуация заставляет и правительство очень ответственно относиться к расходам, не повышать их сумасшедшими темпами, что улучшает общую экономическую ситуацию в стране.

Выбранную НБУ монетарную политику по таргетированию инфляции оценивают очень неоднозначно. Мол, стране нужен экономический рост, а они в инфляцию уперлись и рост душат – экономике денег не дают.

НБУ правильный режим выбрал, но у нас многие почему-то живут в парадигме простых решений. Возьмем пример с инвестициями. Ведь все кажется так просто: принимаем сказочно хороший закон, предлагающий льготы инвесторам,, сюда придут все иностранные инвесторы мира и экономика будет расти на 5%-10% в год. Но так не бывает. Для стратегических иностранных инвесторов критическим фактором остается защита прав собственности, а это судебная система. Поэтому, не исправив судебную систему, бесполезно предлагать им какие-то льготы – они не придут. Для инвесторов также важна макроэкономическая стабильность, а значит низкая инфляция и предсказуемый валютный курс. Это важно и для внутренних инвестрово и для потребителей, то есть нас с вами. Поэтому если мы хотим стабильный и долгосрочный рост, нам нужна низкая и стабильная инфляция. И, конечно, нужно проводить структурные реформы, в первую очередь земельную. Она наиболее важна для роста экономики, так как способна привлечь в страну значительный объем инвестиций. Но политической воли на ее проведение не хватило, и сейчас, конечно, легче ругать НБУ.

НБУ правильный режим выбрал, но у нас многие почему-то живут в парадигме простых решений.

Почему не идет земельная реформа? Например, повышение цен на газ было более болезненным и непопулярным. Коммуналку платят все, а земля, по сути, касается только каждого четвертого украинца, у которых есть паи. Но уже 17 лет это камень преткновения…

Одной какой-то причины нет. Но, наверно, основная та, что земельная реформа гораздо комплекснее и сложнее, чем повышение тарифов на газ. Поднять цену на газ можно постановлением правительства. А при запуске рынка земли важен дизайн реформы, важно защитить тех же пайщиков, фермеров, учесть интересы бизнеса, государства и т.д. Не думаю, что ее проголосуют до выборов, но очень надеюсь, что парламентарии сделают это сразу после них…

Правительство объявило 2018-й годом экономического роста. Правда, пока непонятно, какими методами будут достигать целей. Если бы ты была премьером, то какую экономическую политику вела бы?

Ну, ты так легко на меня такую ответственность возложил…

Хорошо. Ты главный советник премьера по экономическим вопросам. Что будешь советовать?

Я бы советовала то же самое, что и в период, когда была внештатным советником Айвараса (Абромавичуса министр экономики в 2014-2016 годах). Мы тогда под руководством Ивана Миклоша написали стратегическую программу, которая, если говорить упрощенно, основывалась на Индексе экономических свобод. У него четкая идеология, что нужно создавать понятные и равные для всех правила игры, максимально либерализовать рынки, начиная с торговли и заканчивая приватизацией, сделать простую налоговою систему. Тут вопрос даже не столько в ставках налогов, сколько в администрировании. Дальше надо улучшать институты. Тот же Нацбанк – это один из ключевых институтов. Но, к сожалению, в остальных сферах мы не слишком продвинулись: начиная с налоговой и заканчивая прокуратурой. Все это, конечно, подлежит серьезной перестройке.

Сложные рецепты, Елена, предлагаете. От экономистов ждут прогнозов. Что ждать от 2018-го? Какими будут самый позитивный, реалистичный и негативный сценарии на 2018-й год? Плюс главные цифры – инфляция, рост, курс, дефицит?

У меня есть базовый сценарий: рост ВВП 3,5%, мы получим пятый транш МВФ и, соответственно, будет создан антикоррупционный суд, что даже гораздо более важно, чем сам транш. При этих условиях у нас под конец года курс будет около 29-29,5. Ну и с таким же курсом мы войдем в выборы. По инфляции сейчас прогноз около 10% с замедлением к концу года. Я думаю, что многие люди почувствуют на своих кошельках какое-то улучшение за этот год. Это базовый сценарий. Более оптимистичный – улучшится ситуация на внешних рынках. Проголосуют какую-то важную, например, земельную реформу, сюда придет больше капитала и рост будет выше. Но, честно говоря, пока в это не очень сильно верится.

В Украине есть мантра о спасительных иностранных инвестициях. Но в 2017 году они составили около 2 млрд – это в 1,5 раза меньше, чем в 2016-м, из-за отсутствия банковских денег. А на 2018 год есть какое-то ожидание, прогнозы?

Есть, но очень скромные. Если инвесторы не пришли сюда в предыдущие годы, то зачем им идти сюда перед выборами? Политическая ситуация неопределенная, рейтинги основных кандидатов очень низкие. Возможна смена власти в стране, какая будет экономполитика через 1,5 года – предсказать трудно. В такой ситуации я бы не рассчитывала на большие инвестиции в ближайшие два года. После 2019-го это более реально при условии, что будет проведена, например, земельная реформа и успешно продолжится реформа судебной системы.