Почему референдум о Brexit не стал триумфом демократии

Решение о выходе Великобритании из ЕС («Брекзит») может показаться признаком демократии — ведь политики передали народу право сделать важное решение и приняли результат референдума как «приказ, который надо выполнять». Но не является ли Брекзит, на самом деле, свидетельством уязвимости демократии? Эта статья рассказывает о том, почему проведение референдума в британской демократии было слишком рискованным шагом, и почему именно решение провести референдум и его результат стали последствиями ошибок британских лидеров, а не только объективных обстоятельств.

На первый взгляд, референдум о выходе Соединенного Королевства из ЕС может вызвать восхищение британской демократией. Ведь именно народ получил право принять такое важное решение. И первые последствия формально необязательного референдума весомы — инициатор референдума и лидер сторонников членства страны в ЕС, Премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон подал в отставку и заявил о том, что решение, принятое на референдуме, необходимо выполнить.

Но, на самом деле, эти события могут свидетельствовать об уязвимости демократии и ее зависимости от решений лидеров. Это особенно важно понять в свете возможных референдумов относительно будущего ЕС в других странах.

Прежде всего, как пишет Кеннет Рогофф, известный экономист и исследователь государственной политики, принятие настолько важного решения нуждалось в значительно большей уверенности в его правильности.

И есть основания считать, что часть участников голосования не слишком хорошо понимала, за что голосует. Хотя более глубоких исследований результатов референдума следует подождать, уже появляются свидетельства того, что многие проголосовавшие за выход из ЕС британцы обеспокоены результатом референдума. Согласно телефонному опросу газеты Mail on Sunday, 7% тех, кто проголосовали за выход Британии из ЕС, уже говорят о том, что изменили бы свой голос в пользу членства в ЕС. А статистика поисковика Google показывает, что британцы начали массово интересоваться тем, «что такое ЕС» и «что случится после выхода из ЕС» — правда, уже после референдума. Этому есть свое объяснение.

Почему проведение референдума было слишком рискованным для Великой Британии

Опыт

В каждой демократии есть особенности. Великобритания является четко выраженной представительской демократией. На выборах население избирает своих представителей на основе заявленных программ и оценивает их работу на следующих выборах. Референдумы чрезвычайно редки для Британии. За всю историю страны состоялось лишь три общенациональных референдума (два предыдущих в 1975 и 2011 гг.). Следовательно, этот инструмент является новым и необычным для страны.

Голосование за другое

Опасностью является то, что в странах со слабыми традициями прямой демократии избиратели не столько отвечают на заданный на референдуме вопрос, сколько высказывают свое отношение к ситуации в стране и ее лидерам. Исследования показывают, что на референдумах относительно более глубокой интеграции с ЕС в таких странах, как Франция и Дания, позитивно голосовали преимущественно те, кто поддерживал правящие политические силы. То есть референдум относительно конкретного вопроса в определенной степени превращался в голосование за доверие или недоверие к власти. Частично это было следствием того, что именно власть служила толкователем договоренностей, часто очень технического характера, которых она достигала в рамках ЕС.

В самой Великобритании против выхода из ЕС выступила большая часть политических элит, в то время как сторонники Брекзита пытались как можно больше дистанцироваться от остального политикума и экспертов. Отсюда и фраза одного из лидеров кампании за выход из ЕС, между прочим выпускника Оксфорда и министра юстиции, Майкла Гоува: «Нам уже надоели все эти эксперты!«. Таким образом, для многих британцев референдум стал возможностью высказать свой гнев по отношению к «далеким от народа» элитам.

Проблема информирования избирателя

Другой проблемой является осведомленность и компетентность избирателей. Сторонники прямой демократии замечают, что референдумы могут улучшать качество политики. Так, исследования показывают, что в Швейцарии регулярные референдумы повышают уровень информированности граждан и дисциплинируют политиков. Однако «референдумы следует сопровождать мероприятиями, которые улучшают политические знания граждан и способствуют рациональной дискуссии». Важной является сбалансированность и справедливость кампаний.  Но, чтобы достичь этого, обычно нужны время и опыт — которых у британцев перед только третьим референдумом в их истории не было.

Очевидно, что референдум о выходе страны из ЕС не был лучшей возможностью получить такой опыт. Кампания отметилась «многочисленными неправдивыми заявлениями с резкими признаками ксенофобии и расизма». Некоторые СМИ постоянно тиражировали неправдивые сообщения, например, об угрозе нашествия мигрантов из Турции, что стало важным фактором воздействия на общественное мнение. Вполне возможно, что этого можно было бы избежать, если бы референдум был устоявшимся институтом в Великобритании.

Кризис элит: необязательный референдум и неубедительное лидерство

Само решение провести референдум называют крупной политической ошибкой Дэвида Кэмерона. В странах, где референдумы являются редкостью и нет четких законодательных оснований для их проведения, они часто становятся следствием желания политиков избежать ответственности за сложные решения или инструментом политической борьбы. Таким инструментом и стал референдум 2016 года.

Дело в том, что британская партийная система сформировалась задолго до появления вопроса ЕС в политической повестке дня. Поэтому в обеих наибольших партиях есть как оппоненты, так и сторонники членства страны в ЕС. В последнее время особенно сильным раскол был внутри Консерваторов — и он углублялся на фоне роста популярности евроскептической партии UKIP.

Внутрипартийные споры существуют уже давно и создавали немало проблемы предыдущим лидерам Консерваторов, в т. ч. Маргарет Тэтчер и Джону Мейджору. Но лишь Кэмерон решил использовать референдум для того, чтобы консолидировать свою партию и, в частности, свое лидерство в ней. Если бы британцы проголосовали за членство в ЕС, а на это надеялся Кэмерон, евроскептиков в партии консерваторов удалось бы успокоить, а его позиции усилить. С другой стороны, он решил назначить референдум в ситуации, когда абсолютное большинство британских депутатов поддерживало членство в ЕС, а почти все специалисты предупреждали о негативных последствиях выхода из ЕС. Таким образом, Кэмерона упрекают в том, что он рискнул будущим страны ради интересов партии и своего лидерства. Именно поэтому данное решение премьера некоторые влиятельные политики, в том числе министр финансов Джордж Осборн, и журналисты охарактеризовали как «авантюру» и «невероятно безответственный шаг».

Кроме того, маневрируя в течение длительного времени между частями своей партии, он долго вел политику, которая выбила его из седла в решающий момент — Кэмерон потерял способность убедительно агитировать за членство в ЕС. Ведь в то время как кампанию в пользу Брекзита возглавили популист Борис Джонсон и евроскептики из UKIP, лидером сторонников ЕС стал Кэмерон — политик, годами критиковавший ЕС и называвший себя евроскептиком. С одной стороны, данное им еще в 2007 году первое обещание провести референдум по вопросам дальнейшей интеграции Британии в ЕС и критическая к ЕС риторика помогала Кэмерону привлечь поддержку евроскептиков как внутри, так и за пределами партии. Таким образом, он получал тактические победы, при этом откладывая выполнение обещания. Но с другой стороны, наступил момент, когда Кэмерон был вынужден или выполнить обещание, или отказаться от него — и рискнуть своим лидерством и целостностью партии. Он выбрал первый вариант, в надежде на уверенную победу — и желая повторить успех референдума 1975 года, на котором британцы поддержали членство в ЕС.

Именно его правительство в значительной степени отвечает за эти две причины недовольства британцев. Правительство консерваторов годами использовало жесткую риторику о необходимости сокращения миграции и определяло нереалистичные цели относительно снижения количества иммигрантов. Однако, как замечает профессор экономики Оксфордского университета Саймон Рен-Льюис, правительство практически не предпринимало для этого реальных шагов, осознавая важность миграции для экономики. В то же время британцы переживали последствия политики жесткой экономии государственных средств, которая привела к потере около 1 млн рабочих мест в государственном секторе и проблемам с финансируемой государством системой медицинской помощи NHS. В поисках ответственных, часть британцев, пострадавших от последствий кризиса, обратила внимание на мигрантов. Распространенным стало представление об иммигрантах как о «туристах за услугами государства». Это привело к тому, что в то время как большинство британцев не считали иммигрантов «вредными» для себя лично (лишь 19% в марте 2016 года), влияние иммигрантов воспринималось как плохое для страны в целом, в частности для системы здравоохранения (55%). В то время как хорошо известно, что чистый вклад иммигрантов, особенно из ЕС, в экономику Британии является положительным, Кэмерон не сделал ничего, чтобы остановить нагнетание антииммигрантских настроений. Как замечает Рен-Льюис, он не делал таких попыток, потому что ему пришлось бы взять на себя ответственность за сокращение государственного финансирования социальной сферы.

В условиях неубедительного лидерства Кэмерона мобилизовать сторонников ЕС могла бы крупнейшая оппозиционная и преимущественно проевропейская Лейбористская партия. Однако ее лидер Джереми Корбин искренне сознался в том, что сила его желания удержать страну в ЕС по 10-бальной шкале не превышает семи с половиной баллов. Его активность по этой же шкале была еще ниже, что вызвало вопрос о недоверии лидеру партии. Таким образом, кампания сторонников членства Великобритании в ЕС оказалась лишена убедительных лидеров с четкой позицией на наивысшем уровне.

В двух словах

Судьбоносное решение о выходе Соединенного Королевства из ЕС стало следствием рискованного шага британского лидера на фоне внутрипартийного кризиса с использованием нетипичного для британской демократии инструмента без каких-либо дополнительных предохранителей. Брекзит не стал иллюстрацией демократии, а засвидетельствовал ее уязвимость и зависимость от качества действий лидеров.