Индекс реформ 213: компенсации судовладельцам потерь, связанных с военными рисками, и закон о качестве высшего образования

«Постановление вступило в силу 8 июня. Этот документ направлен на стимулирование международных страховых компаний к страхованию судов, направляющихся в украинские порты, и восстановление полноценного функционирования украинских портов на Черном море.

По новым правилам, государство обязуется компенсировать ущерб, причиненный судну или грузу, а также покрывать расходы на ремонт судна, удаление загрязнения, ущерб в результате столкновения с другим судном и другие подобные ситуации.

Предельная сумма компенсации ущерба будет ограничена размером страхового возмещения, предусмотренного договором страхования, P&I полисом и остатком суммы, определенной ст. 36 Закона Украины “О Государственном бюджете Украины на 2023 год”. Соответственно, первым шагом стало выделение в государственном бюджете 20 млрд грн на гарантии компенсации ущерба за счет дорожного фонда.

Эта инициатива особенно важна, поскольку пока что лишь несколько портов на Дунае полноценно работают, в то время как другие порты остановлены, оккупированы или занимаются только экспортом зерновых товаров. И даже этот экспорт постоянно находится под угрозой остановки со стороны россии. Недоступность страхования или высокие тарифы страхования создают проблемы для украинских судовладельцев. Введение механизма государственной компенсации ущерба преследует цель облегчить эту ситуацию.

Для получения компенсации судовладельцам следует направить соответствующие документы в Министерство инфраструктуры в течение 90 календарных дней с даты получения отказа страховщика, но не позднее 1 декабря 2023 года. Важно отметить, что причиной отказа страховщика должна являться именно российская вооруженная агрессия против Украины и военные действия на территории страны.

Однако следует учесть, что постановление не устанавливает конкретный срок рассмотрения заявления судовладельца, а также не предусматривает возможность возвращения заявления для доработки и устранения недостатков в случае отказа.

Поэтому я рекомендую судовладельцам как можно быстрее собрать и подать полный комплект документов, чтобы иметь достаточно времени на устранение недостатков или подать повторное заявление в установленный срок.

В целом это постановление направлено на обеспечение дополнительных гарантий и поддержки судовладельцам, которые сталкиваются со сложностями из-за военных рисков и ограниченной деятельности украинских портов. Верю, что этот шаг будет побуждать международные страховые компании к более активному страхованию судов, что будет способствовать восстановлению нормального судоходства в Черном море и разблокированию украинских портов».

«В законе есть как нововведения, так и технические нормы.

К техническим нормам я бы отнесла расширение полномочий НАОКВО, инструменты для усиления академической добросовестности, адаптация законодательства к современным требованиям, то есть если на человека наложили санкции или он имеет гражданство страны-агрессора, то его должны исключить из членов НАОКВО.

Однако есть в законе два важных нововведения, которые соответствуют нормам европейского законодательства.

Первое — это создание Апелляционной комиссии. Важно, что она будет создана не из членов НАОКВО — как определенный внешний контролирующий орган, — который должен обеспечить их независимость в вынесении решений. С другой стороны, это может создать определенную угрозу, поскольку члены Апелляционной комиссии не будут нести никакой ответственности за свои решения. Другой момент — то, что члены НАОКВО могут побороть вето Апелляционной комиссии, если проголосуют за его преодоление ⅔ своего состава. Почти все решения НАОКВО сейчас принимаются единогласно, следовательно это может нивелировать любое решение Апелляционной комиссии. Тогда её создание и расходы на неё будут бесполезны.

Второе — это постакредитационный мониторинг. Это, в целом, очень хорошая идея, которая заключается в том, что мониторинг учебных заведений будет проходить не как сейчас — раз в 5 или 10 лет, — а постоянно. Однако взаимодействие с НАОКВО во время аккредитации и постакредитационного мониторинга требует от учебных заведений очень много человеческих ресурсов, обработки документов. Это, соответственно, значительные затраты на оплату труда, организацию такой работы. Поэтому, вероятно, эту норму лучше было бы вводить после победы, потому что сейчас университеты пытаются ответить на вызовы, связанные с войной и потерей человеческого ресурса».

«Мы с моим коллегой писали о рисках нового закона еще на этапе, когда он был законопроектом, и давали этому документу в целом негативную оценку. Существенных проблем, на мой взгляд, в законе три.

Первая проблема — в процедуре аккредитации частично нивелирована экспертная оценка качества образовательных программ. Ранее Национальное агентство по обеспечению качества высшего образования (Нацагентство), согласно закону, должно было принимать решение об аккредитации исключительно на основании экспертного заключения отраслевого экспертного совета (ОЭС). Однако существуют прецеденты, когда Нацагентство принимало решения, не соответствующие содержанию заключения ОЭС (этим нарушалось законодательство, о чём имеются судебные решения). Отныне этой «неприятности» не будет: Нацагентство по новому закону получило возможность игнорировать заключение ОЭС и принимать решения об аккредитации по собственному усмотрению, что, по моему мнению, может рассматриваться и как коррупционный риск.

Вторая сомнительная позиция — порядок апелляции на решение Нацагентства. Согласно новому закону, Нацагентство создает Апелляционную палату, в состав которой входят пять человек с определенным опытом профессиональной работы в области обеспечения качества высшего образования. Чем является такой опыт профессиональной работы, чем удостоверяется — закон не определяет. Кроме того, решение Апелляционной палаты не будет носить окончательный характер. Нацагентство согласно нормам закона может не признать такое решение, и в таком случае непонятно, для чего вообще проводилось рассмотрение апелляционной жалобы.

Третья проблема — то, на что не обращают внимания мои коллеги, но что важно для институционального развития системы публичного управления в сфере образования. Новым законом прямо определено, что на работников Секретариата Нацагентства не распространяется законодательство в сфере государственной службы. Для меня очень странно, когда штатные работники государственного органа, наделенного отдельными властными полномочиями, не являются государственными служащими и на них не распространяются соответствующие ограничения, в частности, касательно права работать по совместительству и заниматься предпринимательской деятельностью. К примеру, по аналогии, органом, уполномоченным осуществлять процедуры внешнего обеспечения качества для средних школ и профессиональных колледжей, является Государственная служба качества образования Украины. Работники этой Службы являются государственными служащими, как это и должно быть».

«Закон 3062-IX предоставляет НАОКВО новые полномочия и содержит как позитивные, так и противоречивые решения.

Расширение ограничений быть членом НАОКВО в соответствии с актуальными реалиями — борьбой за академическую добросовестность, против российского влияния — относятся к позитивным. В то же время, не кажется обоснованным решение о том, что законодательство о государственной службе не распространяется на работников секретариата НАОКВО, которые казалось бы не должны быть политическими назначенцами.

Создание Апелляционной палаты — это нужный шаг.

Вызывает сомнение целесообразность пункта о признании или непризнании сертификатов об аккредитации, выданных иностранными аккредитационными агентствами — поскольку перечень последних и так утверждается Постановлением КМУ, то есть в них войдут “доверенные”, авторитетные учреждения, дополнительное подтверждение признания является лишним шагом.

Введение постакредитационного мониторинга, которое обосновано как оценка выполнения предоставленных рекомендаций, дает НАОКВО дополнительные полномочия, но собственно реализация этого положения даст понять, является ли это стратегическим улучшением либо избыточной бюрократизацией системы (с рисками коррупционных злоупотреблений, ведь мониторинг МОЖЕТ проводиться, а может и нет, и позволяет отменять решение об аккредитации).

Наконец, снятие нормы о десятилетнем сроке при повторной аккредитации и самоаккредитации образовательных программ при наличии институционной аккредитации ставит под сомнение потребность в наличии институционной аккредитации как таковой».