Александр Калитенко, TI Украина: «Для некоторых украинцев взятка – это просто знак внимания»

VoxUkraine начинает серию интервью с экспертами проекта Индекс реформ. Каждый из них – профессионал в узких и очень важных для Украины вопросах – борьбе с коррупцией, налогах, банковской и судебной системе и т.д. Александр Калитенко – аналитик Transparency International в Украине, занимается анализом антикоррупционной политики и регулярно оценивает прогресс антикоррупционных реформ в Украине в рамках проекта Индекс реформ.

За четыре года существования Индекса было одобрено 102 прогрессивных закона и постановления, направленных на борьбу с коррупцией в Украине. 2015 год был наиболее продуктивным: 57 реформ было принято с целью предупреждения коррупции. В следующие годы происходил постоянный спад.

Согласно последнему отчету Transparency International, Украина несколько улучшила свои показатели в Индексе восприятия коррупции, набрав 32 балла из ста возможных. С чем вы это связываете и хороший ли это результат?

Украина получила на 2 балла больше, чем в прошлом году. Мы в Transparency International Украина связываем это с тем, что было запущено автоматическое возмещение НДС, Прозорро и Прозорро.Продажи продолжили работать, бизнес увидел немного меньше коррупции благодаря работе Совета бизнес-омбудсмена.

У Transparency International Украина ежегодно выходят рекомендации, что нужно сделать украинской власти для того, чтобы совершить прыжок в этом рейтинге и наконец добраться до заветной цели правительства – войти в топ-50 стран в Индексе восприятия коррупции до 2020 года. Но я хочу отдельно подчеркнуть, что важна не позиция в топ-50, а важны именно баллы, потому что каждый год количество стран в Индексе может меняться, несколько стран могут упасть, несколько – подняться. Поэтому позиция страны говорит гораздо меньше, чем баллы. Так вот по количеству набранных баллов мы отстаем.

Какие именно рекомендации от Transparency International Украина мы не выполнили в прошлом году?

К сожалению, они остаются одинаковыми из года в год – перезагрузка НАПС, предоставление автономной «прослушки» для НАБУ, лишение СБУ полномочий по борьбе с коррупцией, поскольку они нетипичны для государственной службы безопасности и не соответствуют стандартам, например, НАТО.

В этом году мы рекомендовали перезагрузить руководство специализированной антикоррупционной прокуратуры. Также мы советуем сделать проверку деклараций автоматизированной, система должна работать так, как это было предусмотрено законом еще в 2014 году.

В целом у нас более 10 рекомендаций на этот год – мы остаемся умеренными оптимистами, хотя и понимаем, что в год выборов немного меньше шансов на их выполнение.

Если бы Украина смогла выполнить все рекомендации, сколько бы мы могли набрать дополнительных баллов?

Есть случаи, когда страна за один год набирает 6, 7, 8 баллов! А у Украины в 2013 году было 25 баллов, сейчас у нас 32 балла – то есть мы эти 7 баллов набрали не за один год, а за пять. Это не тот темп реформ, который должен быть в стране, власть которой определила борьбу с коррупцией как приоритет №1.

А какие именно страны сделали большой прыжок в последние годы в этом Индексе?

Среди стран-рекордсменов – Чехия, Греция, Австрия, Албания, Великобритания, Сенегал, Аргентина. Они набрали от шести и больше баллов за последние годы. Так что для Украины нет ничего невозможного.

Как, по вашему мнению, вообще можно измерить коррупцию, кроме как опросами?

Восприятие коррупции более доступно для измерения, чем сам уровень коррупции. Потому что коррупция – это явление, которое скрывается специально, и если мы будем измерять ее по количеству приговоров или подозрений, направляемых в правоохранительные органы или по количеству скандалов в журналистских расследованиях, мы измерим скорее работу медиа и правоохранительных органов, чем уровень восприятия коррупции.

Поэтому Индекс восприятия коррупции основывается на опросе экспертов, предпринимателей и авторитетных международных организаций. Это 13 опросов. Таким образом, Индекс выражает более взвешенную, сбалансированную позицию по каждой стране, несмотря на разные политические режимы.

Нужны как минимум три источника, чтобы страна оказалась в Индексе восприятия коррупции. В случае Украины суммируются данные девяти источников.

Несмотря на хорошие новости – например, об улучшении позиций в Индексе восприятия коррупции – СМИ в целом много пишут о том, что в стране очень много коррупции. Не преувеличивают ли журналисты?

Мы изучали исследование о представлении темы коррупции с СМИ, проведенное по заказу программы USAID_Долучайся! в Украине. Там были такие интересные наблюдения.

Во-первых, 80% сообщений в СМИ акцентируют внимание на том, что Украина – коррумпированное государство, не отмечая способы решения этой проблемы. Во-вторых, количество специалистов, профессионально говорящих о коррупции – 20%. Остальные 80% экспертов формируют квази-экспертные мнения, из-за которых люди могут думать, что коррупции стало больше и она всеобъемлюща.

Когда журналисты описывают случаи коррупции, так называемые «успешные истории», то они изображают просто работу правоохранительных органов, которую те и так должны выполнять. При этом СМИ не уделяют внимание вкладу общественности и не сохраняют последовательность в освещении ситуации и ее решении. В таком случае у обычного человека может сложиться обоснованное впечатление, что коррупцию не наказывают.

Основной канал для сообщений о коррупции – интернет. А телевидение, которое остается самым популярным каналом получения информации для украинцев, коррупцию освещает меньше, чем интернет. Вообще мало освещается тема коррупции в бизнесе. Мы мало слышим о схемах, которые именно бизнес внедряет и которые так же связаны с политической коррупцией.

Когда у людей спрашивают, какой орган должен бороться с коррупцией, 47% не могут определиться с ответом. Если спрашивают о доверии к новосозданным антикоррупционным органам, то лидером является НАБУ, меньший показатель демонстрирует НАПК. В целом, этот показатель колеблется в пределах от 10 до 17%.

Когда украинцы слышат вопрос о вреде коррупции для общества – они соглашаются с тем, что коррупция вредна для общества. Однако на индивидуальном уровне она оправдывается – когда надо что-то «порешать», такой способ решения проблемы считается вполне приемлемым. А когда люди слышат из медиа, что что-то там из бюджета украли – эта информация не коррелируется с тем, что это их деньги, их налоги.

Но интересный факт в том, что в конкретных сферах люди отмечают, что коррупции стало меньше – например, это здравоохранение, подача налоговой отчетности, ЦПАУ. То есть, в общем считают, что коррупции стало больше, а в конкретных сферах все же есть восприятие, что коррупции стало меньше.

Какие сферы украинского общества наиболее коррумпированы?

Государственные предприятия. По данным НАБУ, это один из самых главных источников украинской коррупции.

Как часто вы сталкиваетесь с коррупцией и как себя ведете в таких случаях?

Когда мы в прошлом году запускали коммуникационную кампанию «Я не даю», я тоже написал свой опыт для флешмоба. Для первой зарубежной поездки мне нужна была справка из больницы о прививке. У меня требовали за нее взятку, и, естественно, я отказался.

По вашему мнению, почему Украина стала настолько коррумпированной после распада СССР?

Одно из наибольших препятствий для борьбы с коррупцией в Восточной Европе и Центральной Азии – так называемый «захват государства», при котором влиятельные частные лица или группы лиц захватывают контроль над принятием решений в стране и используют коррупционные методы для того, чтобы обойти правосудие. Это подрывает доверие граждан к собственному правительству, а также к международным органам. И вызывает еще более высокий уровень коррупции.

У нас распространена бытовая коррупция, когда человек считает, что взятка – это просто знак внимания. Также я вспоминаю исследования, которые до сих пор проводятся, где почти треть опрошенных говорит, что это национальная черта, что коррупцию в Украине побороть невозможно, что бы ты ни делал.

Если мы зайдем с другой стороны и посмотрим, сколько людей готовы сообщать о коррупции, то окажется, что сразу после Майдана это составляло около 13%. Это очень низкий процент по сравнению с западной и северной Европой, где 90% готовы обличать и сообщать о коррупции. Соответственно, это влияет на общий уровень коррумпированности.

Уже после того, как были проведены информационные кампании о том, что изобличитель – это не стукач или доносчик, а часовой общественных интересов, количество людей, готовых изобличать коррупцию возросло до 30-45%. Однако это только готовность, а на самом деле людей, действительно сообщающих о коррупции, только 2%. То есть у нас есть определенные изменения в восприятии, но они еще не отразились на поведении людей. Это то, над чем еще надо работать. По оценке психологов, нужно минимум 15 лет систематической работы по изменению отношения к коррупции.

Кстати, если два года назад вопрос стоял: «Эффективна ли государственная антикоррупционная политика?», то сегодня вопрос стоит: «А существует ли государственная антикоррупционная политика?». Вот и ответ.

Какие сейчас в антикоррупционной деятельности самые большие вызовы?

Прежде всего вызовом является прозрачное формирование компетентного независимого состава Антикоррупционного суда. Антикоррупционный суд – это как раз тот механизм, способный завершить эту линейку – НАБУ, САП – и обеспечить неотвратимость наказания. Мы поучаствовали своей работой в адвокации этой идеи. Закон прошел тернистый долгий путь и наконец все-таки был принят в прошлом году в соответствии с рекомендациями Венецианской комиссии.

Сейчас мы мониторим конкурс в антикоррупционный суд, уже проверили досье кандидатов и соответственно их судебные решения, сформировали список и предоставили его в Общественный совет международных экспертов и Высшую квалификационную комиссию судей. По результатам собеседования 42 кандидата сразу были отсеяны именно из-за этого права вето – это почти 37% от всех кандидатов, оставшихся в конкурсе. То есть без этого механизма они могли бы попасть дальше, пройти, принимать решения по делам, подследственным НАБУ.

Что нужно сделать следующему президенту Украины для борьбы с коррупцией?

Прежде всего, иметь политическую волю, как бы патетично это ни звучало. Потому что сейчас очень много разговоров и обещаний, а потом действия будут свидетельствовать об обратном. Приведу один пример.

Президент в своем ежегодном послании к депутатам Верховной Рады сказал, что введение e-декларирования для общественных активистов – это была общая ошибка и ее нужно исправить. Это было подкреплено заявлениями от международных организаций и зарубежных чиновников, но, в конце концов, голосов в Верховной Раде не хватило даже, чтобы сдвинуть сроки подачи деклараций, не говоря уже о том, чтобы отменить эти дискриминационные нормы. И теперь, когда дело рассматривается в Конституционном суде, президент даже не удосужился высказать свою правовую позицию относительно конституционности этих норм.

Поэтому иметь политическую волю и не использовать диалог с гражданским обществом как отбеливание каких-то решений в будущем, которые наоборот будут вредить государству – это самое главное.