Новый макропрогноз: рост ВВП на 4,6% в следующем году реалистичен

Кабмин прогнозирует рост ВВП в следующем году на 4,6% при инфляции 7,3% и также замедление роста ВВП на 4,3% в 2022 году. Размер минимальной зарплаты в следующем году прогнозируется на уровне 6250 грн. В новом подкасте программы «Что с экономикой?» на Громадском радио с главой департамента макроэкономических исследований ICU Сергеем Николайчуком и заместителем директора Центра экономической стратегии Марией Репко обсудили, достижимы ли такие показатели, на чем они основываются, как происходит макропрогнозирование и зачем оно вообще нужно государству. Общался директор по коммуникациям Центра экономической стратегии Андрей Федотов.

Сергей, первый вопрос к Вам. Насколько новый прогноз, на Ваш взгляд, является таковым, на который можно опираться и можно ожидать, что будут такие показатели в следующем году? И вообще, зачем макропрогнозирование необходимо государству? 

Сергей Николайчук: Много вопросов, давайте начнем с первого, касательно реалистичности этого прогноза. Этот прогноз достаточно существенно отличается от прогнозов других организаций, которые занимаются макроэкономическим прогнозированием, и от прогноза Национального банка и частных организаций. Ключевое его отличие заключается в том, что в этом прогнозе Кабмин уже заложил достаточно резкие повышения минимальной заработной платы до 6000 грн с 1 января следующего года и до 6500 с 1 июля. Это достаточно весомый фактор макроэкономического прогноза. Прежде всего он отражается на том, что в прогнозе Кабмина гораздо более высокие темпы роста заработных плат, и это, соответственно, несет последствия для прогноза инфляции: сейчас у Кабмина 7,3% на следующий год, в то время как сейчас консенсусные прогнозы близки к 5%, к цели Национального банка. Последний, кстати, повысил свой прогноз по инфляции до 5,5% на следующий год за неделю до прогноза Кабмина.

А почему такая большая разница? Чем можно это объяснить? 

Сергей Николайчук: Решение о повышении минимальной заработной платы было достаточно неожиданным, о нем объявил Президент и Кабмин месяц-полтора назад, но не было никакого другого подтверждения почему. Другие организации пока что не учли этот факт о таком повышении в своих прогнозах. Даже Национальный банк, который опубликовал свой прогноз за неделю до Кабмина. Повышение в среднем на 30% минимальной заработной платы в следующем году достаточно существенно. Это повышение выше ожидаемого роста номинального ВВП, других номинальных параметров. И это меняет ландшафт для макропрогнозистив для следующего года. 

Что вообще значит этот макропрогноз? Как он используется затем государством? Что от него зависит? 

Сергей Николайчук: Если мы говорим о государстве, то макроэкономический прогноз является основой для разработки бюджета. У нас до сентября Кабмин должен подготовить и подать в Верховную Раду первый проект государственного бюджета. Соответственно, этот бюджет должен основываться на макроэкономическом прогнозе, поскольку расчет тех же доходов бюджета базируется на макроэкономическом прогнозе. 

Мария, а каковы твои впечатления от этого макропрогноза и твои основные мысли? 

Мария Репко: Во-первых, мы понимаем, что этот год будет посткризисным. Прогноз базируется на предположении, что второй волны жесткого карантина не будет и экономика начнет восстанавливаться. Мы уже сейчас видим, что розничная торговля восстановилась почти до докризисного уровня, особенно это касается продуктов питания. Видим, что люди стали гораздо больше перемещаться по сравнению с наиболее кризисными апрелем и маем. Возобновились банковские операции. Из-за карантина 2020 год будет годом низкой базы, когда не делали инвестиций, не нанимали новых сотрудников, заморозили новые проекты и выжидали, что будет дальше. Если новой волны вируса мы не увидим и если новый жесткий карантин не будет введен ни в Украине, ни где-то в мире, то будет существенный отложенный спрос и на потребительские товары, и на инвестиционные товары, и в принципе произойдет оживление экономики. Все те проекты, которые откладывали в 2020 году, могут быть начаты в 2021. Кроме того, существенным фактором будет то, что Европа и США сделали большую денежную эмиссию, и эти средства тоже пойдут на рынки, в том числе на развивающиеся. А производство европейские и американские страны могут переносить из Китая в том числе в наш регион. То есть если не будет вируса, этот год действительно будет годом восстановления для Украины.

То есть можно ожидать, что такой рост на более чем 4% в следующем году реалистичен? 

Мария Репко: В принципе, да. Я считаю, что 4% роста — это цифра, к которой у нас нет претензий, это реалистичная цифра. Также реалистичные цифры прогнозов по росту экспорта и импорта. Импорт будет расти из-за большого отложенного спроса, а экспорт не так сильно пострадал даже в 2020 году. Но я абсолютно согласна с Сергеем, что самый большой вопрос к этому прогнозу — это уровень минимальной заработной платы. Дело в том, что Кабмин еще не принял решение о ее повышении. Сейчас законом будет проголосовано повышение минимальной зарплаты до 5000 грн на 2020 год с сентября. А уровень зарплаты в 2021 году еще нормативно не определен. Именно поэтому в правительственном прогнозе рост минимальной зарплаты заложен, а в прогнозах других макроэкономистов, в том чистые Нацбанка, не заложен. Дело в том, что такой рост минималки, во-первых, повысит инфляцию, во-вторых, повысит потребительский спрос, потому что у людей будет больше денег чтобы покупать товары, в том числе импортные. Но он очень снизит мотивацию компании к инвестированию, и это не заложено в правительственных прогнозах. Дело в том, что из-за минимальной зарплаты растут налоги. Из-за роста минимальной зарплаты предприятия будут вынуждены платить повышенный ЕСВ, малый и средний бизнес также получат увеличенные налоги. Сами по себе увеличенные зарплаты — это также расходы предприятий. То есть те средства, которые могли быть направлены на инвестиции, на отложенные инвестиции, не осуществленные в 2020 году, эти средства будут направлены на проедание, по сути. На зарплаты, на потребление, на проедание. И инвестиции мы можем в том объеме, как хотелось бы, не увидеть. Это проблема этого прогноза. 

В этом прогнозе заложен значительно больший рост инфляции, чем инфляционное таргетирование, которое было до этого. Последние месяцы очень активная дискуссия относительно того, изменится ли политика Национального банка. Согласно этому прогнозу, по Вашим личным наблюдениям, какое сотрудничество между Правительством и Национальным банком, какое взаимодействие вы ожидаете? Как будет реагировать Национальный банк на стремительный рост инфляции, на те показатели, которые заложены сейчас в макропрогнозе? 

Сергей Николайчук: Спасибо за вопрос. Он действительно очень интересный и волнует сейчас всех, потому что если мы посмотрим на предыдущий опыт макроэкономических прогнозов правительства, то предыдущие несколько лет правительство традиционно закладывало более высокую инфляцию, с чем не мог согласиться Национальный банк, который был вынужден бороться с инфляцией, с более высокими инфляционными ожиданиями повышением своей процентной ставки, проведением достаточно жесткой монетарной политики. Это приводило к тому, что у нас номинальные показатели экономики оказывались меньше, чем закладывало правительство, и в правительстве возникали проблемы с бюджетом. То, что мы имеем сейчас — это продолжение этой истории. Опять же, правительство закладывает инфляцию, превышающую цели Национального банка.

В теории, если бы Национальный банк продолжал ту политику, которую проводил последние несколько лет, то уже на следующем заседании можно было бы ожидать повышения процентной ставки Национального банка как реакцию и на такой прогноз, и на ожидания повышения минимальной заработной платы. Тогда у Национального банка были бы все возможности провести инфляцию до цели 5%. Но возникает вопрос, будет ли при новом руководстве Национального банка продолжаться такая достаточно агрессивная политика, либо Национальный банк согласится с таким прогнозом правительства и возьмет больше времени на то, чтобы привести инфляцию к цели. В соответствии с прогнозом, следующие 2 года инфляция будет находиться выше целевого горизонта и снизится до 5% только в 2023 году. Откровенно говоря, у меня сейчас нет ответа на этот вопрос. Я думаю, что нет ни у кого. Но я думаю, что за одно, два, три следующие заседания Национального банка мы сможем увидеть, насколько агрессивной осталась его функция реакции. 

Мария Репко: Я бы хотела здесь еще упомянуть, что здесь только ожидания, на самом деле, которые Национальный банк, сейчас не столько Национальный банк, сколько депутаты их формируют, когда говорят о гривне по 29, гривне по 30. Это такое самосбывающееся пророчество. Я уже знаю компанию импортеров, которые уже сейчас пересматривают цены на свои продукты в Украине в соответствии с новыми курсовыми ожиданиями. То есть это не что-то экономически обоснованное, это просто следствие таких вербальных интервенций. Мне кажется, что инфляцию могут также разогнать такие курсовые ожидания и изменение импортных цен. Мне кажется, что это важно, и об этом нужно и вспоминать, и говорить гораздо более осторожно, чем это сейчас делают власть имущие.

Сергей, когда Кабинет министров опубликовал свой макропрогноз, они также считали уменьшение ВВП при различных курсах гривны. Например, в своем пресс-релизе они говорили о том, что при курсе 27 гривен за доллар в 2021 году на 0,5 процентных пунктов, а при курсе 27 гривен за доллар — на 0,2 процентных пункта. Можно ли так прямо переводить курс гривны в потери для экономики и насколько вообще такая подача информации является правильной на Ваш взгляд? 

Сергей Николайчук: Спасибо за вопрос. Экономисты очень часто делают разные сценарии, закладывают те или иные предположения и, соответственно, оценивают последствия для других макроэкономических параметров. Поэтому я думаю, что та оценка, которую делали в Министерстве экономики имеет право на жизнь. Но что касается реакции экономики на изменения обменного курса, очень важно то, что приводит к этому изменению обменного курса. Например, если мы говорим об изменении обменного курса, вызванном ростом производительности в экономике, это будет один сценарий с одними последствиями для ВВП. Условно говоря, если в 2021 году увеличится урожайность пшеницы и у нас из-за этого будет больший ВВП и более крепкий обменный курс — это один сценарий.

Другой сценарий — это тот, например, о котором говорила Мария. В случае, если изменение обменного курса вызвано определенными заявлениями чиновников и изменениями портфельных предпочтений различных экономических агентов, когда они просто начинают часть своих сбережений, своих портфелей переводить из национальной валюты в иностранную валюту, то в таком случае влияние может быть совершенно другим. В таком случае, с одной стороны, повышается конкурентоспособность украинских компаний, по сравнению с иностранцами, с другой стороны, из-за роста такой неопределенности возрастает стоимость обслуживания украинских долгов как суверенных, так и корпоративных. 

С точки зрения обычного украинца, к чему нужно готовиться? К росту зарплаты? К росту цен? К девальвации гривны? Какой будет экономическая ситуация уже осенью или в начале следующего года? 

Мария Репко: Если исходить из правительственного макропрогноза, то готовиться нужно и к тому, и к тому, и к тому. Если увеличат зарплаты, то будут расти цены. Если будут говорить о гривне по 29, то все будут ориентироваться на то, что гривна будет по 29, и, соответственно, такие ожидания и закладывать. Рынок имеет такое свойство, что такие сильные ожидания влияют на сам рыночный курс. Но макроэкономических оснований очень сильно волноваться, если мы исходим из того, что коронавирус нас не догонит снова, нет. Во-первых, экономика достаточно неплохо пережила этот кризис и карантин, восстановление уже происходит, его уже видно на таких опережающих индикаторах. Это потребление электроэнергии, это посещение торговых центров и так далее. Во-вторых, есть рост цены на основной наш экспортный продукт. Это железная руда. Цены растущие, цены высокие. И банковская система после очистки 2014-2015 годов, после того, как очень многие банки упали, те, что остались — остались сильнее.

У них меньше проблемных портфелей, меньше рисков на балансе, и они очень неплохо пережили этот кризис. Поэтому существенной волатильности, при условии, что не будет нового карантина, существенных проблем не должно быть. Мы ожидаем, что будет восстановление. И люди получат новую работу и повышенные зарплаты, и экономика выдохнет более свободно. Но если макроэкономическая политика будет не оптимальной, то риски есть. Самый сильный риск — это то, что будут проводить политику, которая вызовет новый кризис. Можно посмотреть на Турцию, как Эрдоган обращается с монетарной политикой, что происходит сейчас с курсом лиры, их национальной валюты, и с процентными ставками. Если у нас, например, будет инфляция высокая, это выгодно для правительства, потому что оно просто соберет больше налогов с людей. Если увеличатся цены, то будет выше НДС и так далее. А расходы у него останутся теми же, что и были. Но ни для людей, ни для компаний высокая инфляция такой выгоды не принесет. Она обесценивает сбережения, она уменьшает реальный доход и покупательную способность. Поэтому здесь опасность существует и со стороны собственно политики власти, и сейчас она для меня лично не очень предсказуема, я не знаю чего ожидать.

Я напомню, что передача «Что с экономикой» выходит совместно с VoxUkraine, и Сергей в мае этого года писал хорошую статью для VoxUkraine о глобальных трендах низкой инфляции и изменениях структуры экономики из-за пандемии. Как вы считаете, насколько между собой коррелируют ожидания Кабмина в отношении высокой инфляции и глобальные тренды низкой инфляции? Насколько возможно завышение ожидания инфляции? И как глобальный кризис дает определенные ориентиры, что нужно делать с точки зрения глобальной ситуации?

Сергей Николайчук: Действительно, я писал статью на очень популярную в то время тему, и сейчас она остается достаточно актуальной. Это текущий кризис, насколько он дефляционный, насколько он инфляционный. Вопрос заключается в том, что резкое сокращение спроса приводит к низкоинфляционной среде, но учитывая те масштабные меры по поддержке экономики прежде всего в развитых странах со стороны фискальных органов власти, со стороны центральных банков, то у многих экспертов стало появляться беспокойство, что это может привести к высокой инфляции. Но ключевой вывод моей статьи в мае заключался в том, что скорее всего на ближайший год-два будут превалировать дефляционные тенденции, инфляция будет оставаться низкой в ​​мире. В мире инфляция, особенно в развитых странах, остается очень высокой, несмотря на все эти стимулы.

Кроме того, инфляция существенно снизилась и в развивающихся странах. Этот кризис очень отличается этим аспектом от предыдущих эпизодов, когда центральные банки в развивающихся странах вместо того, чтобы давать стимулы экономике, должны были бороться с девальвационным трендом и повышением инфляции. Очень похожую картинку мы сейчас наблюдаем и в Украине. Инфляция сегодня остается очень низкой. Она повысилась в июне до 2,4%, еще в мае она вообще была 1,9% — самый низкий уровень с 2013 года. Что касается дальнейших событий, в Украине мы можем пойти своим путем на этот раз, как и достаточно часто до этого. И такой рост социальных стандартов, который сейчас закладывает правительство, говорит о том, что инфляция может ускориться, и Украина снова может стать одним из мировых лидеров по уровню инфляции. Почему я ожидал, что в мире в ближайшие год-два инфляция не будет высокой? Потому что несмотря на значительные стимулы со стороны центральных банков, они все-таки остаются сторонниками низкой инфляции. Если их стимулы приведут к ускорению инфляционных процессов, центральные банки будут достаточно быстро эти стимулы возвращать назад. Будет ли это делать Национальный банк? Сможет ли он быстро развернуть свою политику и перейти от цикла снижения процентной ставки к ее повышению в условиях, когда начнут расти инфляционные и девальвационные риски? Для меня это пока что остается открытым вопросом. 

Мария, как прогнозы роста экономики на 4% повлияют на рост каждого отдельного бизнеса? С учетом большого падения, особенно в отдельных секторах, больше всего пораженных кризисом, насколько у них есть ресурсы для того, чтобы в среднем расти на 4%? Или этот рост будет неровным? Какие секторы не смогут восстановиться, несмотря на такой общий положительный тренд? 

Мария Репко: Это средняя температура по больнице, потому что мы даже сейчас видим, что восстановление в розничной торговле, в потребительском секторе происходит очень высокими темпами, коммунальные услуги вообще не падали, как и телеком услуги, а авиационные перевозки до сих пор на дне. Но я хотела бы добавить к вопросу о глобальных трендах. Сейчас в Украине мало кто об этом говорит, но на мой взгляд, это очень важно. В Европе эмиссия будет где-то 750 млрд евро. Это примерно в 7 раз больше, чем летний украинский ВВП. Это огромные средства. Кроме того, будет переориентация производства из Китая. Будут перемещать крупные компании, производители будут перемещать предприятия, встроенные в их цепочки стоимости.

Украине сейчас очень нужно быть вместе с глобальным миром, потому что если Украина останется изолированной, локализованной и в стороне от этих процессов, то эта волна потоков капитала пройдет мимо. А в Украине внутри капитала такого нет, ему негде взяться. Это будет самой большой проблемой. Если Украина откроется к миру, если она будет привлекать иностранные инвестиции, если будет участвовать в тендерах в Европе, как недавно наш производитель трамваев выиграл тендер на поставку трамваев в европейскую страну, если Украина воспользуется этими возможностями, тогда даже может быть такое, что рост будет большим, чем ожидалось. Если же не воспользуется, будет — как все годы независимости делалось — локализация, защита отечественного производителя, защита от непродуктивного оттока капитала путем валютных ограничений, то Украина не сможет запрыгнуть в этот мировой поезд. Это еще больше нас изолирует и отбросит назад.

Сергей, возможно, у Вас есть комментарий насчет открытости украинской экономики, роста инвестиций в следующем году? Как вы считаете, каким он будет? 

Сергей Николайчук: Я здесь скорее согласен с Марией. Сейчас для Украины, как и для многих стран с развивающимися рынками, открывается достаточно много возможностей в связи с тем, что будет происходить определенная локализация производства, и я склоняюсь к мысли, что эта локализация будет в пределах определенных континентов. То есть замкнутый цикл на европейском континенте, на американском континенте. Конечно, это создает много возможностей для Украины, учитывая низкую стоимость рабочей силы. Но чтобы реализовать эти возможности надо, во-первых, не делать макроэкономических, структурных ошибок и, во-вторых, решать те проблемы, о которых давно уже все говорят: об улучшении судебной системы, о защите собственности и так далее. Эти проблемы никуда не ушли, и они, к сожалению, могут помешать притоку инвестиций в украинскую экономику, для которых сейчас на самом деле открывается большое окно возможностей. 

Мария, какие основные, на Ваш взгляд, первоочередные действия важно сделать, чтобы Украина не пропустила этот поезд, успела получить инвестиции и внимание с точки зрения макроэкономической помощи? 

Мария Репко: Дело в том, что таких фруктов, которые низко висят почти не осталось. Здесь важно просто системно, настойчиво, шаг за шагом, день за днем ​​работать над двумя ключевыми вещами. Первый ключевой момент — это макроэкономическая стабильность. То есть не надо прыгать от роста на 10% до падения на 15%. Лучше, чтобы экономика росла на 3%, 4%, 5% в год, но чтобы это было стабильно, чтобы не возникало каких-то пузырей, которые затем будут лопаться и хоронить под собой половину банковской системы. Не надо гнаться за чем-то невыполнимым. Надо просто настойчиво день за днем работать, удерживать стабильный бюджетный дефицит на низком уровне. Да, лучше чтобы это был профицит, чтобы мы рассчитывались по долгам, проводить адекватную монетарную политику и удерживать риск банковской системы в рамках: не давать банкам очень много кредитовать рискованных заемщиков. Второе — это рост производительности. В Украине он возможен только через привлечение инвестиций капитала, потому что у украинской экономики очень мало капитала и инвестиций. Отсюда и плохая производительность. Это решается с помощью бизнес-климата, климата в правовой системе, а также таких вопросов, которые можно решить только на центральном-местном уровне, например, разрешения на строительство и тому подобного. Со всем этим надо упорно работать день ото дня, это только тяжкий труд и какой-то волшебной палочки я здесь не вижу.